Эра демонов. Чернокнижник поневоле
Шрифт:
Незаметно протащила бутылку в Академию и запрятала в шкаф. Что делаем сейчас? А вот что: двигаем в столовую, потом почитаем книгу, которую дала мне Мирнэтта… О, чуть про закуску не забыла! Точно первым делом в столовую.
К вечеру пришли и соседки по комнате, не забыв прихватить с собой Мархеля. Стол был готов. Осталось винишко. Народ немного опешил от моего заявления, но противиться не стал. Эльф так вообще поддержал меня, мол, хоть кто-то позаботился о нём, любимом.
Комнату мы заперли, дабы никто во время процесса не
Минут через сорок, Ашира стала трясти свою тумбочку. И что она… Так, понятно! На свет божий была извлечена бутылка. Мархель понял, что просто так его не отпустят.
Сидели долго, но тихо. Жильцова пару раз порывалась сыграть что-нибудь на гитаре, но я отнимала инструмент. У товарища Торна тоже появилось желание, но не играть, а спеть! Тут уже фея пыталась пресечь сие действие. Эльф на нас обиделся. Злые мы, уйдёт от нас.
Вдруг Катя изменилась в лице. Она застонала и сообщила нам, что сегодня полнолуние и сейчас её тело будет меняться. Мы очистили ей место для трансформации.
Кости Жильцовой перестраивались, причиняя ей несильную боль. Говорят, что такое качество присуще только рождённым оборотням, а так как Катюха изначально была человеком, её состояние ставило других оборотней в тупик. Тогда подруга многим в Рейле сказала, что она была человеком, вот и ломают тамошние мохнатики голову.
Екатерина Андреевна покрылась коричневой шерстью. Перед нами сидел бурый мишка. Такой хорошенький!..
Я подошла к Кате и обняла её. Мягкая, пушистая, так и хочется укрыться её шкуркой.
– Пьяный медведь – горе в семье, – сказала фея Ашира, зарывшись в шерсть Жильцовой.
– Я тоже хочу! – заявил Мархель, обнимая мишку.
– Эй, вы чего? – заплетающимся языком выдвинула протест «подушка».
– Катюш, ты мягкая, удобная. На тебе спать хорошо, – причмокнула я, устраиваясь поудобнее. Так и уснули мы на Кате.
– Ой! Голова! – застонала я. – Рассолу бы сейчас…
– Чтоб ты без меня делала, – вздохнула Жильцова, вытаскивая из шкафа трёхлитровую банку спасительного напитка. Жертвы похмелья тоже потянули свои руки к банке.
Подруга снова была в человеческом теле, но на её руках и ногах всё ещё присутствовала коричневая шерсть. Бакенбарды придавали её лицу загадочность. Обычное явление для Академии.
В животных оборотни превращаются не только в полнолуние и находятся в шкуре того или иного существа около шести часов, но и взывают к зверю тогда, когда их жизни или жизни близких грозит опасность. Просто в шкуре животного они в три раза сильнее, нежели в том виде, в котором сейчас Жильцова. Конечно, она может и в человеческом виде хорошую затрещину дать, что потом будешь недели две освещать улицу в тёмное время суток фонарями под глазами.
Да, и рассол
– Эй, мне оставь! – возмутился Торн, пытаясь отобрать у Аширы Энрис банку. Я-то в первых рядах была и уже успела прийти в себя.
– М-да, нажрались мы вчера, – оглядывая нас, сказала Катя.
– Не нажрались, а немножко выпили, – поправила я её. Голова, конечно, немного побаливала, но это уже мелочи.
– Давно так не отмечал, – признался эльф. – Даже тогда, когда получил высший балл по сольфеджио на первом курсе.
Хотела я позавидовать, да вовремя одёрнула себя. Оно мне надо? Хлери не поставит мне высший балл… никогда. Но ведь инрэ другим студентам ставит его, чем я хуже? В чём закономерность? Хотя, если разобраться… Лиорт Хлери спрашивает с меня больше, чем с моей группы, значит, и шкала оценок для меня другая.
– Вроде все живы, здоровы, – пришла к выводу Екатерина Андреевна. – Отлично. Завтра у нас концерт, а потому давайте, разгуливайтесь!
– Пошёл я к себе, – приложив ладонь ко лбу, сказала Мархель Торн. – Вдруг искали, а я с вами пил, да медведь был в качестве подушки. Кстати, Екатерина, шерсть у тебя мягкая, не спорю, но ты чуть побольше ешь растительного масла. Шубка будет ещё мягче и блестящей.
– Намотаю на ус, Мархель. Ты только не забудь, что сегодня репетиция.
– Угу, если отойдёт, – фыркнула Ашира, скрываясь в ванной. А мы покатились от смеха, ибо вид эльфа оставлял желать лучшего.
– Смейтесь, – буркнул он, – я вам это ещё припомню.
Когда дверь закрылась, я пожелала девчонкам хорошего дня, а сама завалилась на коечку, дабы ещё поспать. До репетиции осталось десять часов.
– Стешка, ты что, сдурела?! – начала тормошить меня подруга.
– Уйди старушка, я в печали, – пробубнила, не открывая глаз.
– Ты дрыхла семь часов, мало было?
– Угу. Неудобно было, а после рассола вообще разморило. Ты это, иди по делам, а я посплю немного.
– Ну уж нет! Давай, вставай! – не унималась девушка.
– Вот скажи, что будем делать? Уроков не будет до числа десятого следующего месяца, а завтра Новый год.
– А ты подарки купила?
– Угу.
– Когда?
– Вчера.
– Врёшь!
Хочешь, не хочешь, а пришлось вставать с кровати и идти с ней за подарками. Я-то купила их, только не вчера, а две недели назад, зато Катя вспомнила о них, почему-то, только сегодня. Мой будущий сладкий сон накрылся медным тазом.
– Далеко ль собрались? – поинтересовалась фея.
– Прогуляться по Хитрице, с нами пойдёшь? – предложила я, зевая.