Эра Водолея (главы из романа)
Шрифт:
Тихо вдарила барабанная дробь. Зубков не успел опомниться, как Чуев повис на плечах Богатырева.
– Данилыч, я тебя умоляю, - уговаривал его Моисей.
– Нас опять полгода сюда не пустят.
– Уди, Моис-сей, - промычал Данилыч, - он в меня целил.
– Не в тебя, а в Борю, - не отставал Чуев.
– Боря сам разберется. Он аккуратно работает, а ты опять мебель поломаешь.
Зубков уже хотел ударить гада в ухо, но тут загремела мебель и пузана схватили за руки два молодых парня, у которых голова, минуя шею, сразу переходила в плечи. Пузан было дернулся, но его мягко стукнули тыльной
– Это что еще за бардак?
– гремела на весь зал Алла, быстро приближаясь к эпицентру беспорядка.
За Аллой шли еще двое крепких молодых ребят. Только сейчас Зубков заметил, что они были одеты в одинаковые белые футболки и тренировочные штаны с белыми полосками во всю длину штанин. Объяснения были получены вместе с удостоверением полковника СГБ и улыбкой дяди Юры. Инцидент был исчерпан. Возмутителей спокойствия взяли за руки и за ноги и понесли к выходу. Юморист трубач медленно заиграл похоронный марш. В нужный момент вступили литавры.
Через минуту оркестр снова заиграл задорную мелодию, и ночная жизнь вошла в привычное русло.
– Уроды, - обиделся Боря.
– Зачем бутылку-то кидать было? А если бы в голову кому попали?
– Кстян, - промычал уже сильно пьяный Данилыч и про-тянул к нему расто-пыренную пятерню.
– Уажаю.
– Ну что, - сказал Боря, - на посошок? И надо Данилыча домой отвезти...
Выпив, Боря попрощался и практически поволок Данилыча к выходу. В этот момент по лестнице со второго этажа спускались две женщины, и, заметив их, дядя Юра расплылся в улыбке. Одной из них было лет сорок, другой, наверное, не больше двадцати. Дама постарше была одета в черное платье до колен с глубоким вырезом на пышной груди. Ее молоденькая спутница смахивала на школьницу. Клетчатая темно-красная, со складками, юбочка чуть выше колен, белая блузка с расстегнутыми на груди пуговками. Круглое личико, светлые волосы, схваченные на затылке черной резинкой.
– Стел-лоч-ка, - пропел Чуев, когда женщины подошли к столу.
– Как же я по тебе соскучился.
– Иду, мой хороший, - ласково ответила та, что была постарше.
– Иду.
Костя понял, что вторая - это Машенька. Машенька была весьма хороша, только красной шапочки не хватало и лукошка с пирожками для бабушки. Чуев поднялся навстречу к Стелле. Костя посмотрел на него и тоже встал. Дядя Юра поцеловал Стеллу в щечку, а затем и Машеньку.
– Давно тебя не было видно, - сказала Машенька.
– Лечился. Познакомьтесь. Мой товарищ по лечению - Константин.
– Какой красавчик, - улыбнулась Стелла.
– Стелла.
– Маша.
– Номера готовы?
– спросил Чуев.
– Конечно, готовы, - улыбнулась Стелла.
– Так чего же мы стоим?
– удивился дядя Юра и повернулся к Маше: Машенька, очень тяжелый случай, - кивнул он на Костю.
– У человека отшибло всю память. Тридцать лет прожил и ничего не помнит. Ты уж постарайся...
Дядя Юра не договорил. Он лишь улыбнулся и, обняв Стеллу за талию, пошел к лестнице, ведущей на второй этаж.
– Счет мне, - крикнул дядя Юра с лестницы и поцеловал Стеллу в шею.
Машенька кивнула головой и посмотрела на Костю.
– Ну что, - улыбнулась Машенька, - пошли восстанавливать
Машенька взяла Костю за руку и повела на второй этаж. В зале народ веселился от души. Оркестр весь вечер выдавал заводные мотивчики.
Комнатка, в которую Машенька привела Зубкова, была оклеена дешевыми, но не противными обоями и имела размер три на пять метров. Посреди комнаты стояла кровать. Плафон с одной лампочкой, висящий под потолком, давал слабое освещение. Рядом с входной дверью были двери в туалет и ванную, а напротив небольшое окно, плотно занавешенное шторой. Зубков подошел к окну, чуть отодвинул штору и, взглянув на улицу, отошел от него и сел на кровать. Кровать без скрипа туго прогнулась под ним. Машенька закрыла дверь на щеколду, обошла вокруг кровати, распустив волосы, села Косте на колени, качнув своей молодой, упругой грудью к его носу. Костя посмотрел ей в глаза и, взяв руками за попку, притянул к себе поближе. Внутри у него что-то зашевелилось, появилось приятное головокружение. Машенька расстегнула пуговицу его рубашки. Затем вторую...
– Как зовут твоего приятеля?
– спросила Машенька, продолжая неторопливо расстегивать пуговицы на Костиной рубашке.
– Ты же его знаешь, - ответил Костя, чуть сжимая пальцами упругие ягодицы.
– Да нет, - усмехнулась Машенька, - я про половой член.
– А-а...
– понял Костя.
– Его зовут член. Или, если официально, пенис.
– Пенис?..
– задумалась Машенька и, посмотрев в потолок, перестала расстегивать пуговицы.
– Как же ты с ним разговариваешь?..
– Что?
– опять не понял Зубков.
– А что, с ним нужно разговаривать?
– Ну... некоторые разговаривают. Дают имена...
– Какие, например?
– Ну, там... Железный Феликс, Шалунишка, - не спеша перечисляла Машенька, напрягая память, - Келдыш, Солдат, Малыш, Кегля, Тушканчик, Бориска, Живчик.
– Хм-хм. Ну... Феликс - еще куда ни шло, а вот насчет железного... это он тебе приврал.
– Я и сама знаю, - сказала Машенька.
– Две минуты - и на боковую.
– Ну а у тебя как ее зовут? Дразнилка?
– Киска, - улыбнулась Машенька, кокетливо склонив голову набок.
– И о чем же вы с ней беседуете?
– Так... о разном... я ее люблю... глажу...
– Гладишь?
– поднял брови Костя.
– Вообще-то это называется мастурбацией, а не беседой. Хотя...
– вздохнул он, - какой собеседник попадется. В этом обществе мастурбация и дискуссия, судя по всему, обозначают одно и то же.
– Как это?
– удивилась Машенька.
– Движение есть, а дети не рождаются.
– Как в буддизме, - сказала Машенька и нежно поцеловала Костю в нижнюю губу.
– Главное - процесс.
– Че-го?
– от услышанного Костя перестал мять Машенькины ягодицы и чуть не открыл рот.
– Я сейчас тебе все объясню, - прошептала Машенька и мягко повалила Костю на кровать.
В зале уронили что-то тяжелое, и грохот смешался со звоном стеклянных осколков. За стеной послышалось рычание. Зубков успел разобрать голос Чуева.
Со следующей секунды он перестал воспринимать окружающий мир, кроме того, что было в этой маленькой комнатке...
Глава 15
"Слово дворянина и история Моисея".