Эра Водолея, или Каждый имеет право знать

Галихин Сергей Владимирович

Толчок в спину подтолкнул Костю к столику с девушкой. Дядя Юра легонько отстранил его и сделал два шага вперед.

– Здравствуйте, – негромко поздоровалась девушка за столиком и приветливо улыбнулась.

– Здрасте, – так же тихо, но без стеснения ответил дядя Юра.

– Что вы желаете? – продолжая улыбаться, поинтересовалась девушка.

– Тебе чего? – спросил дядя Юра Костю, продолжавшего разглядывать комбинат изнутри.

Зубков обернулся, явно прослушав вопрос.

– Что?.. – растерялся он. – А-а-а… Того же самого.

– Два

минета, – сказал дядя Юра и достал из кармана желтую карточку.

Костя перехватил его руку.

– Я угощаю, – многозначительно сказал он и положил на стол перед девушкой свою карточку.

Дядя Юра посмотрел на него, чуть улыбнулся и, все же положив на стол свою желтую карточку, сказал с легкой усмешкой:

– Квитанции не забудь взять.

Сказав это, он подошел к креслам, где была очередь из четырех человек.

– Кто последний?

– Я, – ответил старичок лет семидесяти. Он был лыс и бодр.

В его левом ухе была серебряная серьга, на шее наушники, а на поясе проигрыватель компакт-дисков. Одет он был в синие джинсы, белые кроссовки и темно-зеленую майку. На майке красовалась надпись «Гинеколог-любитель».

Девушка повернулась вполоборота и пододвинула к себе клавиатуру компьютера, стоящего на соседнем столе.

– Будьте любезны, ваши карточки, – сказала девушка, набирая что-то на компьютере.

Зубков пододвинул по столу свою карточку и повернул голову в сторону женского зала. Там очередь была побольше. И что больше всего удивило Костю, женщины и девушки в большинстве своем были фигуристыми и симпатичными.

– Пожалуйста, вторую карточку, – сказала девушка.

– Зачем? – спросил Костя. – Я же сказал, что угощаю.

– Я помню, – улыбнулась девушка. – Но мне нужно считать данные.

Костя отдал вторую карточку. Девушка по очереди вставила карточки в специальную машинку, проделала еще какие-то манипуляции с компьютером и через минуту вернула Зубкову обе карточки и две квитанции. Взяв их, Костя подошел к дяде Юре и, опустившись в соседнее кресло, протянул Чуеву его карточку и квитанцию.

Минут через десять подошла их очередь. Дядя Юра отложил в сторону журнал «Кино», встал с кресла и, отодвинув тяжелую плюшевую штору, первым вошел в зал. Еще через минуту пригласили Костю.

По размерам зал был таким же, как когда-то в парикмахерской. Только теперь в нем было восемь отдельных кабинок, по четыре с каждой стороны, со звуконепроницаемыми стенами. Возле открытой двери кабинки, дальней с левой стороны, стояла женщина лет сорока, приятной внешности, в салатовом халатике, с визиткой на левом кармане, надпись на которой гласила «Татьяна Ивановна. Мастер второго класса». Зубков протянул ей квитанцию.

– Прошу вас, – с улыбкой сказала Татьяна и взглянула на квитанцию.

Костя прошел в кабинку. Признаться, там было немного тесновато. У противоположной от входа стены стояло кресло, нечто среднее между парикмахерским и гинекологическим. Зубков стоял перед креслом, не

зная, что здесь принято делать дальше.

– Присаживайтесь, – добродушно сказала Татьяна.

Костя опустился в кресло, положил руки на подлокотники и, немного смущаясь, водрузил ноги на специальные подставки в нижней части кресла. Татьяна Ивановна подошла к креслу и что-то нажала на его спинке. С легким жужжанием кресло начало опрокидываться назад. Наверное, на лице Зубкова была написана гораздо большая растерянность, чем он думал.

– Вы первый раз пользуетесь услугами комбината? – вежливо спросила Татьяна.

– Д-да. Как-то раньше не доводилось, – ответил Костя.

– Закройте глаза и постарайтесь расслабиться, – почти прошептала Татьяна на ухо Зубкову, расстегивая ремень на его брюках.

Костя послушно закрыл глаза, и немного запрокинув голову, положил ее на подголовник. Через несколько минут по всему телу пробежала приятная дрожь. Его пальцы запутались в кудряшках, изредка поглаживая маленькие теплые ушки…

Когда Зубков вышел из-за плюшевой шторы, перед мужским и женским залами практически не было свободных кресел. Окинув всех присутствующих взглядом и не заметив дядю Юру, Костя вышел на улицу. Чуева и на улице не оказалось. «Наверное, еще не вышел», – подумал Костя. На улице было тихо и свежо. Конец рабочего дня. Вечерний город спешил домой. Через минуту вышел дядя Юра.

– Ну что, домой? – спросил дядя Юра.

– Да. Пожалуй, – ответил Зубков.

После виртуозной работы мастера второго класса у него появилась некоторая уверенность, что и квартира по указанному Марией Федоровной адресу окажется именно его, и ключ к замку подойдет. Костя достал из кармана рубашки сложенный вдвое листок бумаги и прочел адрес.

– Мне на Лефортовский вал.

– Мне тоже, – сказал дядя Юра.

Костя вопросительно посмотрел на него.

– Только ты в конце улицы живешь, а я в начале.

– А откуда вы знаете?

– Наташка сказала. Мы с ней на одном этаже живем. Соседи. И слушай, давай на «ты». Если, конечно, не возражаешь.

– Не возражаю, – ответил Костя. Но его больше волновало не обращение на «ты» или на «вы», а соседка дяди Юры. Наташа живет на той же улице, это же дает огромные шансы.

– Ну что, на такси? – спросил дядя Юра. – Теперь угощаю я. Тем более что в одну сторону едем.

– В горле пересохло, – сказал Костя. – Я бы пивка выпил.

– За углом, – сказал дядя Юра, показывая рукой на кафе, расположенное между аптекой и продуктовым магазином.

Взяв по паре кружек «Жигулевского», Зубков и Чуев стояли возле круглого столика и, облокотившись на него, чистили фисташки. Дядя Юра с большим удовольствием расправлялся со скорлупой орехов.

– И давно такие комбинаты появились? – спросил Костя и сделал большой глоток пива.

– Со второго года Эры Водолея, – ответил дядя Юра, медленно пережевывая орех. – Почти две сотни комбинатов по всему городу.