Эрагон
Шрифт:
— Будь осторожен, — нахмурился Муртаг и, взяв Сноуфайра за повод, снова нырнул в лесную чащу.
Когда Сапфира поднялась достаточно высоко, Эрагон спросил:
«А ты не могла бы подняться к одной из вершин? Уж оттуда мы бы точно смогли увидеть, куда нам дальше следует направляться, уж больно мне надоели жалобы Муртага на то, что отсюда нет ни входа, ни выхода».
«Можно попробовать, — сказала Сапфира. — Но учти: там будет очень холодно».
«Ничего, на мне тёплый плащ».
«Ну, тогда держись!»
Сапфира взмыла почти вертикально вверх, так что Эрагон чуть не вылетел из седла. Мощные крылья дра-конихи поднимали их все выше и выше.
Они достигли облаков, воздух здесь был весь пропитан ледяной влагой. Вокруг серая пелена, сквозь которую видно лишь на расстоянии вытянутой руки. Хорошо бы, подумал Эрагон, не врезаться в соседнюю гору! На всякий случай он даже руку вытянул, словно хотел нащупать в этом тумане ближайший пик, и ладонь его тут же стала влажной, осевший на неё туман ручейком потёк в рукав. Вытирая руку, Эрагону вдруг показалось, что рядом мелькнула серая тень. Голубь! На ноге судорожно махавшей крыльями птицы белела какая-то полоска. Сапфира резко дёрнулась и уже раскрыла пасть, готовясь поймать нежданную добычу, но голубь с жалобным криком увернулся от её острых зубов и тут же исчез в тумане.
Когда они наконец вырвались из облаков, Сапфира была вся покрыта капельками воды, отливавшими синим, как и её чешуя, а стоило ей отряхнуться, над ней повисали сотни маленьких радуг. Эрагон страшно замёрз и весь дрожал. Земли с такой высоты видно не было — только облака, ползущие меж гор.
Деревья на склонах уступили место сине-белым ледникам, так сверкавшим в солнечных лучах, что Эрагон зажмурился, чтобы не ослепнуть, и прикрыл лицо согнутой в локте рукой.
«А тебя разве солнце не слепит?» — спросил он Сапфиру.
«У меня глаза не такие, как у тебя?» — ответила она.
Они летели на такой высоте, что мокрые волосы Эрагона покрылись ледяной коркой, превратившись в некое подобие сверкающего шлема. Штаны и рубашка напоминали настоящие латы. Чешуя Сапфиры стала скользкой, крылья заиндевели. Они никогда ещё не летали на такой высоте, но до вершин здешних гор так и не поднялись.
Сапфира постепенно замедляла полет, реже взмахивала крыльями и дышала с трудом. Эрагон тоже судорожно хватал воздух ртом — ему казалось, что он задыхается. Подавив страх, он крепче схватился за шипы на шее Сапфиры и мысленно сказал ей, что пора снижаться. Перед глазами у него уже плыли красные круги. Дышать было совершенно нечем, а Сапфира, будто не слыша, все продолжала набирать высоту. Эрагон повторил свою просьбу, и снова она не ответила. «Она меня не слышит, — понял он и так забарабанил по чешуйчатому драконьему боку, что чуть не свалился. — Давай вниз!» — велел он ей, но эти усилия вызвали у него резкий приступ головокружения, а потом он и вовсе потерял сознание, провалившись во мрак.
Эрагон пришёл в себя, только когда Сапфира, вновь пробив слой облаков, устремилась вниз. Голову страшно ломило, он никак не мог понять, что с ним случилось, и с недоумением озирался вокруг. Потом до него дошло, что, видимо, на какое-то время он лишился чувств.
«Ты был без сознания», — подтвердила Сапфира.
Эрагон попытался пригладить растрепавшиеся волосы и наткнулся на сосульки.
«А почему ты мне не отвечала? — спросил он. — И почему меня не слушалась?»
«Сама не знаю. Твои слова отчего-то утратили всякий смысл… Лишь когда ты потерял сознание, я поняла, что с тобой что-то не так, и начала спускаться».
«Хорошо ещё, что и ты сознание не потеряла! —
«Не знаю. Но больше никогда не стану подниматься так высоко! Пусть это послужит мне уроком! Кстати, он может оказаться и полезным, если когда-нибудь нам придётся сражаться с другим Всадником».
«Надеюсь, этого никогда не произойдёт, — отвечал Эрагон. — Но я согласен: будем лететь на обычной высоте. Хватит с меня приключений в воздухе!»
Они плыли вперёд, пользуясь попутным ветром и дрейфуя на воздушных потоках от одной горы до другой. Наконец Эрагон увидел внизу ургалов: их отряд уже достиг горловины ущелья.
«Интересно, что гонит их вперёд с такой скоростью? И как они выдерживают такой темп?» — спросил он у Сапфиры.
«А ты заметил, эти ургалы гораздо крупнее тех, что мы встречали раньше? — откликнулась она. — Да они раза в полтора выше самого высокого из людей! Не знаю уж, в каком месте на земле родятся такие чудовища!»
Эрагон присмотрелся внимательней, но все же видел он не так хорошо, как Сапфира.
«При такой скорости они, пожалуй, нагонят Муртага прежде, чем мы найдём варденов», — с тревогой заметил он.
«Будем надеяться на лучшее, — сказала в ответ Сапфира. — Все-таки лес — существенное препятствие. А ты не мог бы остановить их с помощью магии?»
«Остановить целый отряд ургалов? Нет, их слишком много, у меня сил не хватит. — Он вдруг вспомнил о тумане, змеившемся по дну ущелья, и улыбнулся. — А знаешь, я все-таки попробую немного их задержать».
Он закрыл глаза, вспомнил нужные слова древнего языка и скомандовал туману: «Гатх ун рейза дю ракр!»
Внизу сразу что-то зашевелилось, закипело. Сверху казалось, будто сама земля вдруг поплыла куда-то, словно огромная неторопливая река. Свинцово-серая полоса тумана собралась в тёмную грозовую тучу, в неприступную стену, преградившую путь рогатым чудовищам. Ургалы остановились в замешательстве, но потом, поняв, что это просто туман, двинулись дальше, пробив возникшую перед ними преграду, точно таран. Первые ряды преследователей словно утонули в густом тумане, и Эрагон перестал за ними следить, тем более что применение магии совершенно истощило его силы; сердце билось, как птица; ему казалось, что щупальца магии высасывают из него жизнь. С диким воплем он приостановил действие заклятия и с облегчением почувствовал, что колдовские щупальца отваливаются от его сознания одно за другим, точно обезглавленные змеи, и исчезают, прихватывая с собой и остатки его сил. Стена тумана, разумеется, тут же распалась, клочья его бессильно разлетались по ветру, опадая на землю, — так слепленная из мокрого песка башня, высыхая, расползается во все стороны. Ургалов созданная Эрагоном преграда почти не задержала.
Тяжело дыша и совершенно без сил, он распластался на спине у Сапфиры. Лишь теперь он вспомнил слова Брома о том, что на расстоянии магия теряет свою силу, как и выпущенная из лука стрела или брошенное копьё.
Уж теперь-то я про это ни за что не забуду, мрачно подумал он.
«Уроки Брома всегда следует помнить, — тут же назидательным тоном сообщила ему Сапфира, явно прочитав его мысли. — Сперва ты развёл грязь в Гиллиде, а теперь попытался неудачно управлять туманом — так ведь себя и в гроб загнать недолго!»