Эрбат. Пленники дорог
Шрифт:
Нашел, что вспомнить! Впрочем, хотя бы молчать перестал…
— А мне тоже кое — что на память пришло. Чтоб знал: я тебя тоже видела. Правда, рассмотреть могла немногое, и только то, что просматривалось из кустов у воды. Интересно, с чего тебе на месте не сиделось? Все на дорогу бегал, будто ждал кого-то. Я вначале думала — ты посты поверяешь. Но… Непохоже. И куда бы ты ни ходил, чем бы ни занимался, а все одно на дорогу выскакивал, все там что-то выглядывал. Вот и открой мне секрет: что ты там забыл? Не думаю, что это столь великая тайна, о которой надо помалкивать. Только уговор — не врать.
Меньше всего ожидала, что Кисс смутится. Причем настолько, что у него, как у мальчишки, покраснеют уши.
— Чего — чего… И верно — ждал. Тебя ждал.
— Кисс, я
— Я и отвечаю, как на духу… Просто в тот вечер… В какой — то момент мне показалось, что ты пошла вслед за мной. Больше того: я был в том почти уверен. Ты запомнилась мне еще там, на постоялом дворе в вашем поселке. Холодная, отстраненная, неулыбчивая, держащаяся на расстоянии, но с такими необычными глазами!.. Разумеется, увидев тебя, я не был сражен наповал, но у меня отчего-то появилось желание увидеть, как ты улыбаешься. Увы, в тот раз этого счастья так и не дождался. Наш первый разговор… Я тогда отказал тебе в разрешении накормить людей. Не знаю, служит это оправданием, или нет, но еще при отправке каравана мне было категорически запрещено принимать хоть какую — либо помощь со стороны. Оттого я тебе и отказал. Когда ты стала уходить от нашего стола, то мне внезапно захотелось тебя вернуть, или хотя бы еще раз увидеть… Кстати, ты не притворялась и тот наш разговор, действительно, был тебе неприятен. Я еще тогда решил, что после обязательно наведаюсь в ваш поселок. Может, растоплю эту ледышку, то есть тебя… А к вечеру мне вдруг показалось, что ты направилась вслед за караваном. Ерунда, конечно, но в то время я готов был прозакладывать голову, что вот — вот снова увижу девушку с васильковыми глазами…
— И когда же ты решил, что я направилась вслед за тобой?
— К вечеру. Где-то за час — другой до того, как мы встали на ночевку.
Не знаю, что и сказать… Ведь именно в это время мы с Маридой и отправились вслед за караваном. Скорей всего, это простое совпадение…
Наша телега выехала из леса и теперь двигалась по широкому полю, конца и края которого было не видно. Одуряющее пахло донником и клевером, стрекотали кузнечики, по голубому небу плыли редкие белые облака… Все же как невероятно красив наш мир! Жаль, что не у всех есть время и возможность это замечать…
— Кисс, а что ты будешь делать дальше? Как я поняла, ты за что-то объявлен в розыск… Тебя ищут. Не знаю, правда, за что. Так что тебе показываться в Стольграде небезопасно…
— Хватит мне бегать. Может, несколько лет назад это и был единственный правильный выход для меня, но… Но все меняется, и я рискну… В общем, в моих планах нет очередного побега от стражи. Думаю, мне предстоит долгий разговор с Вояром. А дальше… Дальше будет видно. Не хочу ничего загадывать… И мальчишки… Не бросать же их на улице. Надо ребят куда — то пристроить… А что собираешься делать ты?
— К сожалению, у меня нет выбора. Я собираюсь сделать все возможное, чтоб снять с себя последствия обряда эценбат. Как немного мне надо — стать обычным человеком. Или это много?.. Получится снять с себя… это, или нет — о том знают лишь Высокие Небеса. Если все пройдет, как надо — в таком случае я стану самым счастливым человеком на свете. А если же у меня ничего не получится… Ты сам говорил: красивых мест на свете много. Постараюсь увидеть хотя бы те из них, что успею…
— Лиа…
— Кисс. Я все хочу тебя спросить, да как-то не получалось… Когда ты в наш поселок вновь приехал… Ну, когда меня там уже не было… Сестрица… Она тебя как встретила? Сердилась на меня?
— Лиа, я тебе скажу правду — Кисс вытащил изо рта изжеванную травинку и выбросил ее в сторону. — Хоть злись на мои слова, хоть нет… Твоя ненаглядная сестра — законченная эгоистка. Ее не интересует никто, кроме дорогого мужа да собственной драгоценной персоны. Хреновыми воспитателями были твои бабка с матерью… Ну, мать — ладно, это я понимаю: больной человек, грех с нее что — либо требовать. Но в остальном… Обычная история в семьях, где есть батт: один работает, а остальных с детства балуют сверх меры, и те живут, не думая о будущем. Больше того: в тех семьях у многих детей только один вид
— С чего ты это взял?
— Успел насмотреться на подобные истории. Для очень многих, выросших в таких семьях, начать работать — это примерно то же самое, что унизить себя, встать вровень с баттом. Потом, когда такие люди остаются одни, то выясняется, что беспомощны и слабы. А отсюда в дальнейшем идут и раздоры в семьях, и жестокость, и трудности в их дальнейшей жизни. Очень многие из выросших в семьях, где есть батт, способны только потреблять. В общем, твоя милая сестрица — наглядный пример всего этого. Хочешь, скажу, чем все у нее закончится? Очень быстро все ваше немалое хозяйство придет в упадок, деньги разлетятся по ветру, а своя сестрица окажется одна, в пустом и обедневшем доме, обозленная на весь белый свет, не приспособленная ни к жизни, ни к труду. Но это в лучшем случае. Часто вместе с деньгами теряют и дом, и здоровье… И не надо говорить, что я сгущаю краски. Подобные случаи, к сожалению, очень часто заканчиваются одинаково. Не веришь? Для подтверждения моих слов достаточно знать жизнь людей в южных странах, где эценбат по-прежнему распространен. Там подобное происходит сплошь и рядом. Таким жестким образом Небеса наказывают всех, кто позволяет себе иметь эрбата в семье, жить за счет него, идти против законов, установленных Небом и Светлыми богами. Пусть даже за содеянное должны будут расплачиваться их дети и внуки…
— Это несправедливо…
— Это жизнь со своими законами, против которых ни в коем случае не стоит идти.
— И все же, о чем ты поговорил с Даей? Как у меня дома?
— Да ничего хорошего. Для твоей сестры очень многое в этой жизни стало неприятным открытием, в том числе и всем известная истина, что быть хозяйкой в доме — это труд и ответственность. Нанять человека ухаживать за скотиной сразу же после твоего отъезда из поселка — на это у твоей сестрицы ума хватило. Иначе голодные животные и не доеные коровы не дадут спокойно жить. Но вот что творится у вас в доме!.. Описывать не берусь, одно слово — бардак. При мне вновь нанятые женщины пришли, порядок наводить стали, еду готовить… Как я понял, твоя сестра вообще ничего по хозяйству делать не умеет, и никак не может привыкнуть к мысли о том, что само собой в доме ничего не делается. Оказывается, ко всему надо руки приложить!.. Как она дальше будет жить — не имею ни малейшего представления… Но пока я до вашего дома добрался, еще на один скандал в поселке напоролся.
— Опять через дом от нас сосед буянил? Знакомо. С ним такое бывает. Мужик неплохой, но крепче простокваши ему ничего нельзя пить. Как не удержится, хлебнет пива или чего покрепче — все! Дуреет на глазах. И жену, и детей гоняет до той поры, пока из его головы хмель не выветрится. А уж потом они ему прописывают по-полной. Да и правильно. После того он седмиц пять как шелковый ходит. Через какое — то время, правда, все снова повторяется…
— Если бы сосед… — сощурил светлые глаза Кисс. — В доме твоего бывшего грохотало. Причем так сильно, что соседи сбегались. Судя по всему, внутри была еще та гроза с молниями и резкими порывами ветра.
— Пресветлые Небеса! — ахнула я, приподнявшись с сена, на котором до того безмятежно лежала. — Никак, мамаша Вольгастра новую невестку со света сживает? И не хочешь, да поневоле пожалеешь…
— Я бы так не сказал — Кисс все так же благодушно лежал на сене, чуть потягиваясь, как сытый кот, и насмешливо глядя на меня. — Видишь ли, это спорный вопрос — кого в той семье сейчас надо жалеть. Милая детка вовсе не так беззащитна, как это может показаться на первый взгляд. Ангельская мордашка далеко не всегда соответствует кроткому характеру. Согласен: внешне жена твоего бывшего — прелестное и очаровательное создание, но характер у нее не менее крутой, чем у твоей несостоявшейся свекрови. Крошка себя в обиду не даст. Как я понял, они схлестываются не впервые. Дня не проходит без скандала.