Ересь Хоруса. Омнибус. Том II
Шрифт:
— Он не всегда был таким.
Трез снова поднял взгляд:
— Прошу прощения?
Севатар не сразу понял, что произнес это вслух.
— Примарх. Он не всегда был таким. У него была идея, как наилучшим образом привести миры к повиновению, и мы охотно воплощали эту идею. А теперь погляди, во что он превратился. Его личные покои отражают воцарившееся внутри безумие. Его собственный разум пожирает его заживо.
Трез ничего не ответил.
— Что, старик, у тебя не нашлось комментария? Ни мудрого замечания, ни хитрой подковырки? Разве не ты ближе всех к нашему повелителю
Архивариус сглотнул и медленно выдохнул в респиратор.
— Он идет той же дорогой, что и все вы, Севатар. Просто он ближе к ее концу. В одну из грядущих ночей вы все станете такими, как он.
— Я — нет. И не говори о нем так, словно он проклят. В нем все еще осталось благородство. Осталась сила.
— О, это я знаю.
Трез махнул рукой в сторону тел.
— Он не всегда в таком состоянии. У него было… несколько трудных месяцев перед засадой. Его сны стали тусклыми, их отравили сомнения. Он знает, как и когда умрет, Севатар. Он знал это всегда. И это знание причиняет ему больше мук, чем ты или я способны понять. Бремя этого знания и неизбежности вечно давят на его сознание.
Севатар покачал головой.
— Однажды он сказал мне то же самое. Он тебе говорил, когда, по его мнению, это время наступит?
— Да, говорил.
Севатару довольно легко удалось скрыть потрясение, хотя он никак не ожидал, что примарх станет делиться такими вещами.
— И оно наступило сейчас?
— Нет.
— Тогда почему я все же вижу тревогу в твоих затянутых катарактой глазах, старик? Если это правда, почему последние две недели он находится в коме, на пороге смерти? Если ему суждено умереть через месяцы, годы, столетия… почему нашим апотекариям пришлось реанимировать его тридцать девять раз? Он не может дышать без подключения к машинам жизнеобеспечения, которые поддерживают его органы в рабочем состоянии, — Севатар почти сплюнул, бросив в лицо архивариуса последнюю насмешку. — Я не верю в судьбу, пророчества или предназначение. Примарх — вдохновенный стратег и гений, но даже он может свалять дурака.
Трезу хватило ума не отвечать. Всего через несколько секунд дверь опять открылась. На пороге показался воин в череполиком шлеме с такими же широко раскинутыми нетопыриными крыльями, как у Севатара. Его доспех украшали цепи, на каждой из которых болтался череп — ксеносовский или, чаще, человеческий.
— Сев, — приветствовал капитана вновь пришедший, шагнув внутрь.
— Товак, — отозвался Севатар.
Они не стали обниматься или пожимать друг другу запястья по обычаю связанных дружбой братьев из других легионов. Долгий миг воины смотрели друг на друга, и лишь затем Товак Тор снял шлем.
— Ты выглядишь, словно ходячий мертвец, — заметил Товак.
— Мне уже говорили. Как твой корабль?
— Развалина. Кусок дерьма. Чудо, что он еще держится после той трепки, что нам задали Ангелы, — Товак оглядел комнату, сузив черные глаза. — У нас в сто четырнадцатой долго не было повода заглянуть на борт флагмана, Сев. Как я погляжу, наш примарх успел тут сделать косметический ремонт с моего последнего посещения.
— Примерно так. Мы поговорим об этом, когда прибудут остальные.
Товак кивнул
— Вали отсюда, грызун. Господа разговаривают.
— Брось, — отмахнулся Севатар. — Пусть остается. Он безобиден.
— Ты теряешь хватку, Сев.
Севатар изобразил театральный поклон.
— Понятия не имею, о чем ты. Я всегда был сама доброта.
Товак фыркнул и криво улыбнулся.
— Рад снова видеть тебя, брат.
Севатар не вполне понимал, как на это ответить. Его всегда удивляло, когда другие произносили эту фразу, и он не знал, зачем ее повторяют так часто. Не сказав ничего, он просто указал на рунические символы кораблей, дрейфующих в ближайшем пространстве.
— Собралась треть флота. Лучше, чем я ожидал.
— Хорошее начало.
Севатар не мог не заметить напряжение в черных глазах Товака. Второй капитан был терранцем, но геносемя изменило его так же, как и всех их.
— Говори, — поощрил его Севатар. — Я бы предпочел, чтобы новые Рукокрылые не лгали друг другу с самого начала и не хранили друг от друга секретов. Это был бы крайне неэффективный путь управления легионом.
Товак кивнул.
— Я так и думал, что ты позвал меня ради этого. Это я и собирался спросить, брат. Я рад, что ты избрал меня. И конечно горд. Но почему я?
— Протекция. Может, я просто хотел набрать командиров из числа своих немногих друзей.
— Сев. Прошу тебя.
Севатар все еще смотрел на тактический дисплей. Свечение гололита отбрасывало на его лицо неверные голубоватые блики.
— Потому что я тебе доверяю. И лжец из тебя отвратительный. Мне это нравится. Умиротворение Арвайи тоже могло повлиять на мое решение.
Товак ухмыльнулся, обнажив зубы в фирменной зловещей усмешке. Никто в Восьмом легионе не умел улыбаться хотя бы с тенью доброжелательности.
— Сто четырнадцатая славно повеселилась в ту ночь, скажу я тебе. Уцелевшие на Арвайе, вероятно, до сих пор рыдают над свежевальными ямами.
Ответ Севатара прерывал очередной скрежет открывающейся двери. Новый гость вошел с большей опаской, чем Товак. Покрытая шлемом голова поворачивалась от капитана к капитану. На висящие тела он почти не глядел.
— Капитан Севатар, — приветствовал вновь прибывший. — Капитан Товак.
— Капитан Офион.
Тот воспринял это как приглашение и вошел, не отводя рук от рукоятей оружия. Проходя по залу, он старался не касаться трупов — осторожно обходил их, а не отпихивал плечом в сторону, как Товак.
— Признаюсь, я понятия не имею, зачем меня пригласили на этот совет.
— Подозреваю, что мы еще не раз вернемся к этой теме, — ответил Севатар. — Остальные скоро будут здесь. Нам нужно решить судьбу легиона.
Глава IV
Рукокрылые
Вар Джахан, капитан двадцать седьмой роты. Уроженец Терры, как и многие в легионе. Воин старшего поколения, известный своей осторожностью, скорее тактик, чем убийца. Он служил в Восьмом легионе с самых первых дней Великого крестового похода, когда Повелители Ночи впервые отправились к звездам. Севатар питал к нему огромную симпатию, хотя сам не смог бы объяснить почему.