Еретик
Шрифт:
— Если это Вексий, — сказал сэр Гийом, прикоснувшись пальцем к страшному шраму на своем лице, — значит, он мой. Я сам его убью.
— Он мой, — возразил Томас. — И он нужен мне живым. Живым.
— Ты это Робби скажи, — угрюмо усмехнулся сэр Гийом. — Он ведь тоже поклялся прикончить твоего родича.
Шотландец хотел отомстить Вексию за смерть брата.
— Может быть, это вовсе и не он, — отозвался Томас, хотя, конечно, очень хотел, чтобы нынешним врагом оказался его ненавистный кузен, ведь предстояла не битва, а избиение.
Попасть в деревню чужие всадники могли только одним путем — через брод, если, конечно, не
Пятнадцать ратников приготовились защищать деревенскую улицу. Они расположились в засаде, на задворках самого большого дома, с тем чтобы, как только со стороны брода появится враг, мигом преградить ему путь. Для этой цели сэр Гийом реквизировал крестьянскую телегу, которую предстояло внезапно выкатить поперек улицы, чтобы задержать всадников. Впрочем, Томас сильно сомневался, что его конникам вообще придется вступить в бой, ибо по обе стороны дороги, за живыми изгородями пастбищ, были расставлены лучники. Им предстояло стрелять первыми по ничего не подозревающему врагу с близкого расстояния. Пользуясь тем, что было достаточно времени, они хорошо подготовились, повтыкав побольше стрел наконечниками вниз в землю.
Ближе всего под рукой были воткнуты стрелы с широкими, плоскими, клиновидными наконечниками, снабженными зазубринами, чтобы стрелы невозможно было извлечь из раны. Лучники всегда имели при себе точильные камни и оттачивали эти наконечники до остроты бритвы.
— Подпустите их поближе, — наставлял Томас. — Не стреляйте, пока они не доскачут до межевого камня.
У дороги стоял белый межевой камень, обозначавший конец одного выпаса и начало другого. Как только первые всадники поравняются с ним, в их коней полетят стрелы с широкими наконечниками, предназначенные для того, чтобы наносить животным страшные раны. От невыносимой боли кони начнут беситься. Часть коней падет, часть начнет метаться, но уцелевшие продолжат атаку, и когда они окажутся близко, лучники сменят стрелы, перейдя на пробойники.
Стрелы-пробойники предназначались для пробивания доспехов, самые лучшие изготавливались из древесины двух видов. Хвостовая часть стрелы, несущая оперение, изготавливалась из того же ясеня или тополя, но спереди, с помощью копытного клея, к ней крепился шести— или восьмидюймовый отрезок более тяжелого дуба, на который и насаживался остро отточенный наконечник длиной в средний палец взрослого мужчины, но тонкий, как женский мизинец. Это похожее на иглу или шило острие, укрепленное на тяжелом дубовом древке, не имело никаких зазубрин. То был острый, прочный стальной шип, пробивавший кольчугу, а при удачном попадании под прямым углом — даже стальные латы. Стрелы с широкими наконечниками предназначались для лошадей, а стрелы с узкими пробойниками — для облаченных в доспехи воинов. И если всадникам требовалась минута, чтобы домчаться от межи до края деревни, то лучники Томаса могли за это время выпустить триста стрел, имея вдвое больше в запасе.
Томас уже проделывал это раньше, много раз. Он освоил это ремесло в Бретани, стреляя из-за таких же живых изгородей и участвуя в истреблении множества врагов.
Лучники, как и люди сэра Гийома, находились в укрытии, а ратники под началом Робби задержались на виду как приманка на возвышавшемся с севера от деревенской улицы кургане. Кто-то копал, остальные сидели на земле, как будто отдыхая. Двое следили за костром, дым которого приманивал врага. Томас с Женевьевой подошли к кургану, и, пока девушка ждала у подножия, лучник, поднявшись наверх, заглянул в яму, выкопанную сэром Гийомом.
— Пусто?
— Камешков уйма, — усмехнулся Робби, — но золотых самородков не видно.
— Ты знаешь, что делать?
Робби весело кивнул.
— Дождаться, когда их наступление расстроится, и атаковать.
— Только не ударь раньше времени.
— Мы не ударим раньше времени, — ответил за шотландца англичанин по имени Джон Фэрклот.
Ратник был старше Робби и годами, и опытом, и, хотя знатное происхождение давало шотландцу право командовать всадниками, у него хватало ума прислушиваться к советам бывалых, видавших виды воинов.
— Мы тебя не подведем, — весело заверил Томаса шотландец.
Лошади его ратников стояли наготове за курганом. При появлении врага ратники должны были быстро сбежать вниз и сесть в седла, а когда неприятельская атака захлебнется под стрелами, зайти в тыл противнику, поймав его таким образом в ловушку.
— Не исключено, что к нам в гости спешит мой кузен, — сказал Томас. — Ручаться не стану, но это вполне возможно.
— Мы с ним в ссоре, — промолвил Робби, вспомнив убитого брата.
— Робби, он нужен мне живым. У меня есть к нему вопросы, на которые я хочу получить ответы.
— Ладно, получишь свои ответы, а мне потом нужна его глотка.
— Сперва ответы, глотка потом, — отозвался Томас и обернулся. Женевьева позвала его от подножия кургана.
— Я что-то заметила, — сказала она, — там, под каштанами.
— Не смотреть в ту сторону! — крикнул Томас тем людям Робби, которые слышали эти слова, а сам, лениво потягиваясь, словно нехотя повернулся и устремил взгляд за речушку.
Сперва он увидел только двух крестьян, которые несли через брод связки кольев, и подумал было, что Женевьева их и заметила, но, посмотрев на другой берег, разглядел трех спрятавшихся за деревьями всадников. Очевидно, они считали себя надежно укрытыми, но в Бретани Томас научился замечать опасность в чащах и зарослях.
— Это их разведка, — сказал он шотландцу. — Теперь ждать недолго, а?
Томас натянул лук.
Робби вгляделся повнимательней.
— Один из них, кажется, священник, — сказал он без особой уверенности.
— Просто на нем черный плащ, — предположил Томас, вглядевшись в том же направлении.
Трое всадников повернули и скоро скрылись за деревьями.
— А что, если это граф Бера? — спросил Робби.
— Допустим, это так. Ну и что?
Чувствовалось, что Томаса такая возможность не воодушевила. Очень уж ему хотелось схватиться с кузеном.