Эргай. Новая эра земли
Шрифт:
Я знала, что Алишер всеми силами ищет способ спасти брата, хоть как-то ему помочь. Но Рис, кажется, уже смирится со своей судьбой. Смиренно принял будущее наказание, признал вину, и теперь просто готовился пережить суд с достоинством настоящего Эргая.
Я отчаянно хотела ему помочь, но не знала как. Была готова дать любые показания... но они бы уже не помогли. Потому что по законам Союза в отношении государственных преступников существовала только одна мера наказания - смертная казнь.
В этот вечер Алишер вернулся домой раньше обычного. Ни в его лице, ни в глазах не отражалось никакого напряжения, но я почему- то чувствовала, что он нервничает. Его определённо
– Саш, - начал он.
– Давай сегодня посидим у камина. Выпьем вина. Хочешь?
– А как же твои мега-важные дела?
– спросила удивлённо.
Но улыбки всё равно скрыть не смогла. Ведь меня, кажется, приглашали на свидание, а в наших странных отношениях свиданий ещё точно не было.
– Дела подождут, - улыбнулся Алишер, но я всё равно ощущала за его улыбкой тень беспокойства.
– Что-то не так?
– спросила, подойдя ближе.
И как ни странно, он ответил правду:
– Хочу поговорить с тобой.
– Будешь отвечать на мои вопросы о собственном прошлом?
– спросила недоверчиво.
– И не только, - кивнул Гай.
– Но об этом потом.
Таким образом, после традиционного уже семейного ужина мальчики отправились играть с Каста во дворе, а мы с Алишером забрались на мансардный этаж этого шикарного дома, где имелась комната со стеклянной крышей. Здесь же располагался и большой камин - настоящий, не электронный. Вот только разводить огонь снова, как и в старые добрые времена, пришлось именно мне.
– Али, ты боишься огня, - проговорила я утвердительно.
– Это кажется... странным.
– Я не боюсь огня, - отмахнулся он, удобно разместившись на брошенном на деревянный пол толстом одеяле.
– Просто у меня крайне гадкие ассоциации с пламенем. Сам огонь ни в чём не виноват, но я предпочитаю с ним не контактировать.
– Почем}-?
Он явно собирался в очередной раз уйти от ответа, но, поймав мой взгляд, только обречённо вздохнул.
– Саш. Ты. наверное, не знаешь, как казнят тех, кто совершил преступление против Союза. Изменников, предателей, самых опасных диверсантов?
Я отрицательно мотнула головой. Как-то не вдавалась в подробности. Думала, расстреливают из конгайтов, или что-то вроде того.
– Их сжигают. Показательно. В стеклянных камерах, - ровным тоном сообщил Алишер.
– Эта участь ждала и меня, но к счастью мой приговор изменили на более мягкий. Вот только некоторые казни я видел своими глазами. В том числе и то, как казнили Мирель. После того дня мне совсем не хочется приближаться к огню.
Я сглотнула. Потом медленно отошла от разгоревшегося камина, опустилась на одеяло рядом с Алишером и, сама себя не понимая, крепко его обняла. Он тоже прижал меня к себе, коснулся губами виска и нехотя отстранился.
– Спрашивай, - сказал, поймав мой взгляд.
– Вижу же, что тебя одолевают вопросы.
– Как ты оказался в рядах «Защитников свободы»?
– выдала я первое, что пришло в голову.
– Пошёл за Мирель, - ответил он, отвернувшись к камину.
Что странно, но смотреть на пламя Алишер на самом деле любил, помню, когда мы с ним познакомились, он именно этим и занимался.
– Мы с ней встретились как раз после того, как я закончил обучение, - продолжил Гай, откупоривая бутылку и разливая по бокалам красное вино.
– Это произошло на одном курорте. Она сама со мной познакомилась, закрутились отношения, и я не успел опомнится, как уже назвал её своей невестой. Родители и Элиот были от неё в восторге, а Рис вообще, как оказалось, умудрился
– И ты ей так просто поверил?
– спросила, сильно в этом сомневаясь.
– Нет. Но уважал её мнение. Даже позволил показать мне её мир. И она показала, как эти благодетели не дают союзным строителям снести жилой квартал бедноты, чтобы возвести там центр развлечений. Показала, как они учат местных не особенно развитых жителей обращаться с оружием, чтобы защититься от самоуправства военных.
– Гай махнул рукой и добавил: - Дело было на Сиамире - там цивилизации даже до Земной далеко, но коренного населения очень много. При этом планета обнаружена давно, но разрешение на благоустройство было получено всего лет пятнадцать назад. В общем, лакомый кусочек для тех, кто желает выгодно вложить деньги. Много морей, климат тёплый, мягкий. Особых катаклизмов не бывает. Ну и, конечно, в Совете не смогли договориться, кому именно отдавать права на застройку. Официально это решает наместник, но его там не было. Ате, кого назначали, с ситуацией не справлялись. Тогда-то тот, кто финансирует «Защитников свободы», и решил, что самое время прибрать к рукам Сиамиру.
– Что было дальше?
– Гражданская война. Да таких масштабов, что лучше тебе не знать. Но это позже, а когда я прибыл туда впервые, всё выглядело вполне приятно. И мне на самом деле захотелось помочь местным жителям. Поучаствовать в их жизни, тем более что даром своим я тогда уже овладел в совершенстве. Чувствовал себя поистине всесильным. Служить в армии не хотел, к делам по управлению родной планетой не тянулся. А тут, представь, подвернулся случай стать героем для целого народа. Этаким освободителем. К тому же, там никто мой дар не ограничивал.
– То есть ты остался в рядах сопротивления.
– Да. Поначалу мне это даже нравилось. Знаешь, как пьянит чувство вседозволенности? Настоящей свободы, без ограничений? После первой полноценной стычки с военными, когда сумел один обезвредить два отряда, я почти начал ощущать себя супергероем. Люди, видя такую мощь, шли за нами, охотно выступали против захватчиков Союза. Они объединялись в армии, и на самом деле собирались воевать за родную планету.
– А ты... когда решил уйти?
– спросила, пытаясь сложить в голове образ Алишера, о котором он рассказывал, и того мужчины, что сидел сейчас передо мной. Получалось плохо.
– Когда начались массовые убийства, - признался он.
– Знаешь, если бы я имел к ним отношение, то меня бы точно казнили. Но у меня были принципы: я никого не убивал. Мой дар даёт мне огромные возможности, но там, на Сиамире, он ни единого человека не лишил жизни. Я отказывался убивать военных, и это раздражало нашего старшего. От того же бесилась и Мирель. Она говорила, что борьба бессмысленна, если наших врагов не будет становиться меньше. Когда они начали давить, я заявил, что ухожу. Они сначала приняли это решение в штыки, пытались переубедить, но безуспешно. А потом, Саша, меня подставили. Отправили на последнее пустяковое задание, которое оказалось ловушкой, расставленной военными. Причём поймали меня рядом с тремя трупами солдат. По всем правилам военные имели полное право уничтожить меня на месте. Но... я сдался. Не сопротивлялся, когда скручивали.