Эрик
Шрифт:
— Как часто? Давно начали встречаться? Когда были последний раз? Ты знаешь этого второго?
— Примерно раз в неделю. Началось всё давно, наверное, пять лет уже как проводят у меня свои встречи. Кто этот последний, я не знаю, но он обычно останавливается у меня, когда приезжает.
— Эдвин, будь умницей, когда он в следующий раз приедет, пошли парнишку меня известить.
— Хорошо, мой господин, сделаю. А если вас дома не будет, то кому сказать?
— Или ему, — барон кивнул на Остронега, — или девушке, что со мной живёт.
— Хорошо. Всё исполню.
Ждать пришло недолго, уже на следующий день прибежал мальчишка с известием о прибытии странного господина. Морриган тотчас было дано задание о дополнительном инструктаже ребятни, которое она и побежала спешно исполнять. Действия начали разворачиваться стремительно. Ближе к вечеру пришла информация, что встреча только что состоялась и таинственный незнакомец собирается с утра отбыть по своим делам. Эрик решил действовать быстро, наскоком, так как
Пока тот пребывал в нокауте, они раздели его догола и привязали к лавке. Чтобы можно было допрашивать, но орать он не мог, они замотали ему рот тряпичной лентой, прорезав небольшую дырочку в центре. Мычать членораздельно сможет, а кричать не получится. Потом принялись за личные вещи. Ничего особенно интересного найдено не было, кроме шифрованного письма, а потому их подопечный был приведён в чувство лёгоньким ударом в промежность. Процесс допроса шёл быстро, продуктивно, можно даже сказать — с огоньком. Так что, когда у уважаемого месье Гаспара осталось всего лишь три пальца, да и те — на ноге, было известно совершенно всё о произошедшем инциденте. Оказывается, Бодуэн давно метил на место Жана, но у того были хорошие связи, и он уверенно продвигался по служебной лестнице ордена, в отличие от де Мореля, которого тот тащил за собой из жалости. Это было жутко оскорбительно — находиться всё время на вторых ролях. Поэтому Бодуэн решил устранить своего благодетеля и занять его место. Для этих целей были налажены связи с доменом Филиппа II Августа, короля Французского, который желал иметь своих людей в ордене. Он-то и прислал Гаспара для решения возникшего затруднения.
Дальше всё было просто. Дело в том, что Жан искал способы обойти острый дефицит кораблей в ордене и наладить постоянное почтовое и транспортное сообщение с Кипром. Именно это ему и предлагал в своих письмах поверенный Филиппа, заинтересовывая, лишая бдительности и формируя ложный след. И вот в известный день он написал, что вынужден отказать в услуге, так как поступило более интересное предложение. Де Рэ, зная, где останавливается Гаспар, бросился к нему ругаться и договариваться о «его личной выгоде» в этом проекте. То есть желая дать взятку. Но пройти ему удалось буквально полсотни шагов — рядом с подворьем в одежде нищего его ждал сам шутник и, как только Жан прошёл мимо, выхватил из-под полы кинжал и всадил ему в спину. Всё сделано, и шум улёгся, так что сегодня Бодуэн приносил вознаграждение за тяжёлые труды — им оказалась марка серебром.
Узнав всё, что было необходимо, ребята задушили Гаспара, чтобы крови было поменьше, ведь здесь и так нужно будет убираться после ампутации пальцев, то есть проблем трактирщику они создали. После чего, собрав деньги и зашифрованное письмо, пошли домой. Выходя, они попросили Эдвина прибраться, а на стойку ему положили десять денариев, дабы компенсировать неприятные хлопоты. Тот чуть ли не позеленел, поняв, что произошло в комнате, но не только всё сделал правильно, но и не подставился, аккуратно расчленив тело и скормив его в свинарнике уважаемого Бернара. Свиньи смолотили с превеликим удовольствием даже дробленые кости. Личные вещи незадачливого постояльца он сжёг в печке. Так что месье Гаспар просто исчез вместе с имуществом.
С де Морелем разобраться Эрик решил изящно, ведь о его поступке должен узнать весь город, да так, чтобы судачили без умолку на каждом углу. В этом деле снова помогла ребятня, проведавшая о слабости Бодуэна к некой Сабрине — дочери плотника. В ордене было очень строго с воздержанием, но природа требует своё, так что почти у всех его членов были свои маленькие тайны, о которых все догадывались, но помалкивали, ибо ничего зазорного в этом не видели. Девушку командор посещал практически по расписанию, так что даже её отец знал время, когда нужно «подышать свежим воздухом». Эрик этот график тоже знал, равно как и маршрут. В общем, наутро патруль городской стражи принёс на подворье тело Бодуэна де Мореля с проломленным черепом и перерезанным от уха до уха горлом. К телу ножом были прикреплён кошелёк и записка на латыни. В кошельке было тридцать серебряных денариев, а в записке слова:
«Возвращаю проклятые деньги.
Что тут в городе началось! Закрыли ворота, городская стража и тамплиеры стали обыскивать все злачные места, где мог прятаться убийца. Все рыцари,
Все дела закончены, долги розданы, так что пора выезжать. Шёл небольшой тёплый дождик в первый день августа 1198 года. В этот день Эрик в сопровождении Остронега и Морриган выдвинулся в сторону Венеции, его ждало новое, полное опасности приключение. Казалось бы, что такого — проехать от города до города по дороге верхом на лошади. Ничего героического в этом нет. За исключением того, что количество лихих людей было очень велико, и любой попутчик или случайный прохожий мог тебя при случае зарезать просто за хорошую одежду. Так что даже между соседними деревнями путешествия были ещё той интригой, а уж между городами, да столь удалёнными, и подавно.
Глава 4
ВЕНЕЦИЯ
Небольшой караван шёл по дороге на юго-запад от Вены. Всего три всадника и четыре заводных коня с поклажей. Первым ехал Эрик в чёрном готическом доспехе, поверх которого была надета котта василькового цвета с серебряным крестом на груди, следом за ним двигалась Морриган в аккуратном, неброском зелёном шерстяном платье с небольшими аксессуарами из алого шёлка, такими как пояс и окантовка подола и рукавов. Замыкал процессию Остронег в полном кольчужном доспехе — хаубек, поверх которого была надета котта такого же цвета, что и платье дамы. У женщины и замыкающего воина к седлу были привязаны по две заводных лошади. Помимо доспехов было и оружие. Лидер колонны был при изящном клинке и арбалете, воин в кольчуге имел копьё, круглый щит, надетый на спину, и топор на поясе. Даже у женщины к седлу был прикреплён солидный нож таким образом, чтобы его можно было легко выхватить. Из имущества они везли шесть добротных хаубеков и столько же шлемов типа «пилотка», пару сотен болтов для арбалета, десятилитровую бочку вина «Коммандария», несколько отрезов качественной шерстяной ткани, запас провизии на неделю, кузнечные инструменты, часть которых была из нефрита, и ещё много всякой мелочи. Из наличных средств у них имелось восемнадцать марок венского стандарта, шесть из которых были в денариях и оболах. Но эта богатая добыча совершенно не прельщала разбойников. Пару раз они даже открыто встречались на дороге, но не нападали, а вежливо здоровались, желали доброго пути и ехали дальше. Лесных братьев совершенно смущал и пугал доспех, что был надет на Эрике, а сам барон казался им ожившей статуей, вызывая страх вперемешку с уважением. Путешествие проходило тихо, спокойно, я бы даже сказал — умиротворённо. Но такая идиллия не может быть вечной, и на третий день пути они доехали до странной деревни, где наших героев ждали-таки приключения.
Путников заметили ещё издали, а потому у ворот их уже ждали староста, священник местной церквушки и десяток мужиков. Пообщались. Оказалось, что деревня вот уже неделю как находится в положении открытого противостояния кузнеца со всеми остальными жителями. Всё началось с того, что Валентино подковал коня старосты, а тот спустя несколько дней сломал ногу из-за того, что часть гвоздей из подковы вывалилась. Само собой, на коваля стали наезжать, требуя возместить ущерб. А тот пошёл в отказ. Собрали мировой сход, решили усовестить бракодела. Так он на собрании открыто заявил, что староста, дескать, сам виноват, так как торопил его и стоял над душой, вот оно ему и аукнулось. Начались, как и полагается, прения. Но, увы, Валентино народ не любил и боялся, так как он пришлый человек, жил на отшибе, с людьми особо не общался. Даже жену себе брать не хотел. Так что чаша весов склонялась в пользу старосты. Лишь брат кузнеца, Винценто, выступил за него. Поняв, что справедливости не добьются, послали они весь мир в непечатные дали и забаррикадировались в кузнице, где уже неделю держат оборону. Поначалу решили мужики взять их приступом да избить для вразумления. Но брат кузнеца был охотником, и неплохим, а потому, увидев, что мужики толпой идут к кузне, не дожидаясь беседы, пострелял из лука многих. Кого ранил, а кого и убил. Озлобились на них. Жену Винценто с детишками вытащили да на пригорке перед кузницей головы им порубили. За семью его никто вступаться не стал, так как жена пришла в деревню вместе с ним. Так что, не боясь мести, тела их бросили там же, на пригорке. Решили подождать и выманить затворщиков на захоронение родни, но ничего не вышло. Уже и смердеть стало по округе, а эти двое сидят — держатся. Тогда решили ночью подойти и спалить кузню с братьями. Но и тут ждала неудача — двадцать мужиков погибли, кто от стрел младшего брата, кто от копья старшего. Вот теперь и не суются деревенские, лишь обложили со всех сторон и ждут, когда те умрут с голода.