Эринкаль
Шрифт:
— Ты собрался заниматься этим ночью?
— Сколько смогу… — немного помявшись, я все же продолжил. — Размытые тени я вижу, а при свете костра, думаю, справлюсь…
— Только не забудь про сон, тебе он просто необходим.
— Хорошо, обещаю.
Света костра действительно было вполне достаточно. Я сидел чуть в стороне от остальных, чтобы не тревожить их сон своими действиями и увлеченно выстругивал клинки по типу родовых, пылившихся где-то в Императорской сокровищнице. Осторожно коснувшись получающейся кромки, я видел перед собой совсем другую поверхность темно матовых, закаленных драконами клинков. Они были изготовлены
Тогда я был еще мал и почти все из имеющегося, мне совершенно не подходило, а вот клинки приворожили. Естественно, ни о каких упражнениях со сверхпрочной сталью речи не шло, но именно с того момента обучение меня определенному стилю боя пошло по строго выверенному пути. Потом, правда, мне все же преподали уроки боя всеми возможными типами и видами оружия, так что, я стал натуральным универсалом, но мое личное родовое оружие осталось единственным глубоко запавшим в душу.
Рассвет для меня наступал медленно и величественно. Так и не выспавшись толком, я все же под утро завалился на бок прямо там, где сидел, все так же сжимая в руках получившиеся клинки. Они были чуть более неуклюжие, со смещенным центром тяжести и гораздо тяжелее родовых, поскольку выполнены из древесины, но все же уже являлись оружием. Кроме двух парных, которые делал чисто для себя, я выстругал еще один, чуть длиннее собственных, для Рона. Он давно просил научить владению оружием, а я все никак не мог решиться, похоже, время пришло для возвращения долгов.
И все равно мне не спалось. С первыми же лучами едва пригревающего солнышка я подпрыгнул, словно и не лежал вовсе, схватил свое творение и взялся за тренировку, стараясь никого не разбудить. Неуклюже двигаясь, я с каждой минутой все больше убеждался в собственной бестолковости, и все больше злился. Куда делись былая гибкость и чувство направления? Почему первая же попытка отогнуться назад закончилась падением? И как ЭЛЬФУ может мешать корень под ногами? Как вообще можно растерять врожденные умения?
И тем не менее это было так. Я абсолютно разучился пользоваться клинками. Они вроде бы скользили вокруг меня, послушные моей воле, но с другой стороны, все это действо было настолько медленным и неуклюжим, что с каждой минутой настроение все больше падало, пока не превратилось в сумрачное ничто. Запыхавшись, словно пару дней бежал не останавливаясь, я рухнул на колени, неуклюже вывернув ногу и тихо зашипел, чувствуя, как опасно натянулись связки. Ну, хоть не вывихнул, и то ладно!
И только тут заметил зрителей. Оказывается все мои спутники, включая и неучтенных детей, смотрели на мои художества с широко открытыми ртами от восхищения, в рядок расположившись у дальних деревьев, поскольку, как я выяснил только что, в пылу тренировки я не раз прошелся по нашим лежанкам, правда (что удивительно) перепрыгивая через них, а не наступая. Еще минут пять мы напряженно переглядывались. Вернее, напряженно вглядывался в их лица я, в ответном же взгляде было только: обожание на лице Иссы, восхищение и раскрытые рты у детей, и осторожное любопытство со стороны Рона.
— Ммммм… — Очень многословно, ничего не скажешь!
Исса опомнилась первой. Подскочив на ноги, девушка подбежала и с озабоченным видом заставила меня встать, а потом принялась разглядывать совсем позабытый бок. Рана, как оказалось, вновь открылась. Правда, на этот раз крови уже
— Аль, а ты меня научишь так? — Преданный взгляд снизу вверх вернул мне некоторую долю уверенности в себе, значительно пошатнувшуюся сегодняшним утром. — Ты обещал!
— Хм… — вновь ушел от ответа я.
Правда, уйти в буквальном смысле мне не дали. Первым, словно ураган, на меня налетел вчерашний малыш. Старательно хромая, поскольку нога уже совсем не болела, вылеченная еще с вечера девушкой, он подпрыгнул и повис на мне, громко крича «И меня, и меня!». Поморщившись от ультразвука, я все же подхватил мальчишку на руки, подбирая слова для вежливого отказа.
— Нет, Тани, — пришел на помощь Рон, взгляда которого я старательно избегал, — он тебя не сможет научить, потому что нам нужно идти дальше, а тебе необходимо вернуться домой.
— Уууу… — прохныкал малыш, брыкаясь, и всеми силами показывая, как мы его обидели.
— Тани, — старший мальчик подошел и обнял младшего, — прекрати вести себя как маленький! Дома, наверное, уже все на ушах стоят, что мы пропали, а ты о каком-то оружии переживаешь! Лучше подумай о маме!
— А ты думаешь, она переживает?
— Дурачек, конечно она переживает, она же тебя любит!
— А тебя? — Наивно спросил малыш и я в который раз задумался о его возрасте.
— И меня любит и Аринку тоже любит. Пошли домой?
— Пошли. Только, я есть хочу…
Словно опомнившись, Рон подошел к нашему мешку, взял его в руки и, перевернув, потряс. Как и ожидалось, из него посыпались только крошки. Добытую мною тваринку, мы съели еще вчера. Озабоченно нахмурившись, парень окинул наши кислые лица и поинтересовался, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Интересно, далеко отсюда до деревни?
Повернув голову в нужную сторону, я старательно понюхал ветер, потом прикинул пройденное вчера расстояние, еще с минуту постоял для вида рассматривая заросли вокруг нашей стоянки и, только после этого, проронил:
— Часа три нормальным шагом.
— Хм, — Рон взъерошил волосы, поставив их дыбом, и душераздирающе зевнул, — тогда поедим в деревне. Собирайте вещи, отправляемся.
Глава 15
Отвернувшись от окна, я снова остановил взгляд на картине, которая за прошедшие три недели никак не изменилась и, если честно, стала немного надоедать. Никогда не мог понять, зачем люди вывешивают и выставляют предметы искусства в общественных местах. Когда видишь их ежедневно, а то и по нескольку раз на день, постепенно теряешь представление о ценности. Рано или поздно наступает момент, когда ты просто перестаешь их замечать, а потом и вовсе начинаешь ненавидеть, считая, что они мешаются под ногами.
Картина снова не ответила на мой взгляд и не дала никакого совета. А это было бы совсем не лишним! Тяжело вздохнув, я уселся на кровать, огонь, как ни странно, тоже не мог мне помочь. Последние дни мое сознание просто разрывалось между приступами наплывающего прошлого, совсем не светлого настоящего и еще более мрачного будущего. Я уже совсем не знал куда деваться, чтобы получить хоть капельку покоя. И, как не удивительно, единственным существом, способным мне помочь, оказалась маленькая девочка Коди, общение с которой все еще удерживало меня от опрометчивого шага и немного отодвигало депрессию.