Эркюль пуаро (сборник)

Кристи Агата

– М-да! – пробормотал Пуаро. – Я преклоняюсь перед вашими превосходными знаниями британских торговцев.

– Я не знаю о них ничего особенного, – сухо заметила мисс Лемон.

II

Письмо мисс Амелии Барроуби было своевременно написано и отправлено, но ответа на него так и не последовало. Возможно, подумал Эркюль Пуаро, старая дама сама разгадала тайну. Однако его несколько удивило то, что в таком случае она из вежливости не известила его о том, что его услуги больше не требуются.

Спустя пять дней мисс Лемон, получив утренние инструкции,

сказала:

– Помните, мы отправили письмо мисс Барроуби?.. Неудивительно, что мы не дождались ответа. Она умерла.

Эркюль Пуаро сказал очень тихо:

– Вот как... умерла...

Открыв свою сумочку, мисс Лемон достала газетную вырезку.

– Я увидела это сообщение на газетной тумбе в метро и оторвала кусочек газеты.

Пуаро с одобрением отметил в уме тот факт, что, хотя мисс Лемон употребила глагол «оторвала», на самом деле она аккуратно вырезала статью ножницами. Пуаро читал извещение в «Морнинг пост»:

«26 марта на семьдесят третьем году жизни скоропостижно скончалась Амелия Джейн Барроуби, Роузбэнк, Чарманс-Грин. Цветов просьба не присылать».

Пуаро перечитал извещение.

– Скоропостижно, – прошептал он и вдруг оживленно добавил: – Будьте так любезны, мисс Лемон, запишите письмо.

Карандаш вспорхнул со стола. Мисс Лемон записала быстрой и четкой скорописью:

«Дорогая мисс Барроуби!

Я не получил вашего ответа, но поскольку в пятницу мне все равно нужно быть в районе Чарманс-Грин, то я зайду к вам, и мы более подробно обсудим то дело, о котором вы упомянули в вашем письме.

С уважением, и т.д.».

– Пожалуйста, отпечатайте это письмо на машинке; если его сразу же отослать, то оно придет в Чарманс-Грин сегодня вечером.

На следующий день со второй утренней почтой принесли письмо в конверте с траурной каемкой:

«Дорогой сэр!

В ответ на ваше письмо, сообщаю вам, что моя тетушка, мисс Барроуби, скончалась двадцать шестого числа, поэтому дело, о котором вы пишете, больше не имеет значения.

Искренне ваша,

Мэри Делафонтен».

Пуаро усмехнулся.

– Не имеет значения... М-да... Это еще надо выяснить. En avant... в Чарманс-Грин.

Роузбэнк оказался домом, вид которого вполне соответствовал его названию, что, в общем, типично для большинства домов такого класса и типа.

Проходя по садику к крыльцу дома, Эркюль Пуаро помедлил и одобрительно взглянул на аккуратные клумбы, расположенные по обе стороны от дорожки. Пышные розовые кусты обещали в скором времени порадовать глаз обильным цветением, уже цвели нарциссы, тюльпаны, голубые гиацинты. Последняя клумба была частично выложена ракушками.

Пуаро промурлыкал:

– Как это поется в английской детской песенке?

Госпожа Мэри, Мы посмотрели, Как все чудесно в вашем садочке. Сердцевидки в ряд стоят, Колокольчики

звенят, И юные барышни, как ангелочки.

– Возможно, и не все так уж чудесно, – размышлял он, – но здесь есть, по крайней мере, одна милая барышня, чтобы сделать этот маленький стишок справедливым.

Входная дверь открылась, и стройная невысокая девушка в белой наколке и передничке подозрительно поглядывала на незнакомого господина, по виду иностранца, с густыми усами, который разговаривал сам с собой в садике перед домом. Она была, как и отметил Пуаро, очень хорошенькой юной барышней с круглыми голубыми глазами и розовыми щечками.

Пуаро вежливо приподнял шляпу и обратился к ней:

– Извините, но не здесь ли живет мисс Амелия Барроуби?

Юная девушка ахнула, и ее глаза стали еще круглее.

– О, сэр, разве вы не знаете? Она умерла. Все произошло так внезапно. Во вторник вечером.

Она колебалась, разрываясь между двумя сильными инстинктами: первый – не доверять иностранцам; второй – приятное развлечение ее класса – обсудить темы болезни и смерти.

– Вы удивили меня, – сказал Эркюль Пуаро, слегка погрешив против истины. – Я договорился с этой госпожой о встрече на сегодня. Однако, возможно, я могу повидать другую даму, которая живет здесь.

На лице служанки отразилось легкое сомнение.

– Хозяйку? Ну, вы могли бы повидать ее, пожалуй, только я не уверена, захочет ли она видеть кого-либо.

– Она согласится встретиться со мной, – сказал Пуаро и протянул ей визитную карточку.

Его не терпящий возражения тон возымел свое действие. Розовощекая служанка провела Пуаро в гостиную, расположенную справа от прихожей. Затем она отправилась к хозяйке.

Эркюль Пуаро огляделся. Комната была совершенно традиционной гостиной – цвета овсяных хлопьев обои, поверху окаймленные бордюром, блеклые диванные подушки и шторы из розоватого кретона и изрядное число фарфоровых статуэток, безделушек и прочих украшений. Комната была абсолютно заурядной, ничто в ней не указывало на некие особые пристрастия или увлечения ее владельца.

Вдруг Пуаро, по натуре очень чуткий, почувствовал на себе чей-то взгляд. Он обернулся. Возле балконных дверей стояла девушка, – невысокая, бледная девушка с черными как смоль волосами и подозрительно прищуренными глазами.

Она вошла в комнату и, когда Пуаро приветствовал ее легким поклоном, резко выпалила:

– Зачем вы явились сюда?

Пуаро промолчал. Он просто удивленно приподнял брови.

– Вы случайно не адвокат... нет? – Ее английский был правильным, но ни у кого не возникло бы даже мысли о том, что она англичанка.

– Почему мне нужно быть адвокатом, мадемуазель?

Девушка угрюмо уставилась на него:

– Я просто предположила. Я подумала, что вы, возможно, пришли сказать, что она не понимала, что делает. Мне рассказывали о таких вещах... злоупотребление влиянием, – так, кажется, это называется, да? Но это неправильно. Она хотела, чтобы мне перешли ее деньги, и я получу их. Если понадобится, то я найму себе адвоката. Эти деньги принадлежат мне. Она так написала, и так и должно быть. – Вздернув подбородок, девушка вызывающе смотрела на него сверкающими глазами.