Эркюль пуаро (сборник)
Шрифт:
– Какова была основная причина ваших раздоров, мадемуазель?
Мисс Стэнтон не отвечала, глядя на Рэднора. Молодой человек быстро понял намек.
– Мне пора, Фрида. До вечера. До свидания, джентльмены. Ведь если я правильно понял, вы направляетесь на станцию?
Пуаро подтвердил, что так оно и есть, и Рэднор ушел.
– Вы помолвлены, не так ли? – спросил Пуаро с лукавой улыбкой.
Фрида Стэнтон, покраснев, пролепетала «да».
– Отсюда и все наши ссоры с тетушкой, – добавила она.
– Миссис Пенгелли не одобряла ваш выбор?
– О да, но дело не только в этом. Вы понимаете, она... –
– Она что? – мягко подбодрил ее Пуаро.
– Ужасно, наверное, говорить такое – ведь ее уже нет. Но, если я не скажу, вы ничего не поймете. Тетушка была по уши влюблена в Джейкоба.
– Да что вы!
– Да. Нелепо, правда? Ей было за пятьдесят, а ему нет и тридцати! Но вот поди ж ты... Она так глупо вела себя с ним, что мне пришлось признаться... в том, что он ухаживает за мной. Но она не пожелала верить ни единому моему слову, и... так меня оскорбляла, что я в конце концов сорвалась. Мы с Джейкобом все обсудили и решили, что лучше мне на время уйти из дома. Чтобы она успокоилась. Бедная тетушка... она вообще была довольно странная.
– Да уж наверное. Спасибо, мадемуазель, за то, что все мне объяснили.
Рэднор, что меня удивило, поджидал нас на улице.
– Я догадываюсь, о чем вам рассказала Фрида, – заметил он. – Надо же, такая незадача... Представляете, в каком я неловком положении?.. Стоит ли говорить, что я не имею к этому ни малейшего отношения. Поначалу я думал, что старушка специально демонстрирует свою благосклонность – чтобы помочь мне добиться Фриды. Но все обернулось каким-то фарсом, мне ужасно неловко.
– Когда вы с мисс Стэнтон намерены пожениться?
– Надеюсь, скоро. Хочу быть с вами откровенным, мосье Пуаро. Я знаю немного больше, чем Фрида. Она считает, что ее дядя невиновен. А я не так уж в этом уверен. Одно вам скажу: я буду помалкивать относительно того, что действительно знаю. Не буди лихо, пока оно тихо. Не хочу, чтобы дядю моей жены осудили за убийство.
– Зачем вы мне это говорите?
– Потому что я наслышан о вас и знаю, что вы можете распутать это дело. Но какой в этом прок? Бедной женщине уже не поможешь, и уж кто-кто, а она больше всего на свете боялась скандала. Господи, да она бы в гробу перевернулась при одной мысли об этом.
– Тут вы, наверное, правы. Стало быть, вы хотите, чтобы я все замял?
– Именно. Признаюсь откровенно, моя просьба продиктована и чисто эгоистическими соображениями. Мне надо выбиваться в люди – хочу открыть свой салон, я ведь портной и модельер.
– Все мы немного эгоисты, мистер Рэднор, но не каждый готов это признать. Конечно, я могу ничего не предпринимать, но, скажу откровенно, замять эту историю вам вряд ли удастся.
– Это почему?
Пуаро воздел руку в сторону рынка, мимо которого мы как раз проходили, и оттуда доносился гомон толпы.
– Слышите глас народа, мистер Рэднор? Ну а нам надо поспешить, иначе опоздаем на поезд.
– Весьма любопытный случай, Гастингс, – сказал Пуаро, когда поезд отъехал от станции.
Мой друг извлек из кармана маленький гребешок и крошечное зеркальце и стал тщательно подправлять кончики усов, симметрия которых слегка нарушилась, когда мы торопились на станцию.
–
– Согласен с вами: никакой тайны нет.
– Я полагаю, мы можем принять на веру откровения племянницы относительно странной пылкости ее тетушки. Это единственный факт, который показался мне подозрительным. Ведь миссис Пенгелли была такой щепетильной и такой добропорядочной дамой.
– Это ничего не значит, уверяю вас. Если вы внимательно почитаете газеты, то обнаружите, что сплошь и рядом щепетильные почтенные дамы оставляют мужей, с которыми прожили по двадцать лет, – а иногда и детей – ради какого-нибудь юнца. Вы восхищаетесь les femmes [70] , Гастингс, особенно теми, кто готов одарить вас очаровательной улыбкой, но женская душа для вас потемки. На закате жизни женщина неизбежно проходит через полосу безумия, когда ей хочется каких-то необыкновенных романтических приключений – пока еще не слишком поздно. Это безумие не миновало и супругу провинциального зубного врача.
70
Женщинами (фр.).
– И вы думаете...
– ...что умный человек мог воспользоваться этим.
– Не сказал бы, что Пенгелли очень умен, иначе бы действовал поаккуратнее, – подумав, заметил я. – А с другой стороны, может, вы и правы. Те, кто действительно что-то знают, – Рэднор и племянница, оба хотят замять это дело. Да и доктор на его стороне. Жаль, что мы так и не взглянули на самого Пенгелли.
– Ну это как раз несложно исправить. Возвращайтесь следующим поездом и сделайте вид, что у вас разболелся зуб.
Я пытливо взглянул на него.
– Хотел бы я знать, вас-то что заинтересовало в этом деле.
– Меня? Ну помните ваше замечание, Гастингс. После нашей беседы со служанкой вы обронили, что для человека, который ничего не хотел говорить, она сказала слишком много.
– О-о! – с сомнением произнес я и тут же не преминул спросить: – В таком случае, почему вы не попытались повидать Пенгелли?
– Mon ami, я подожду месяца три, а уж потом вволю насмотрюсь на него, когда он будет сидеть на скамье подсудимых.
Я полагал, что на этот раз прогнозы Пуаро окажутся ошибочными. Время шло, но корнуоллское дело так никуда и двигалось. Мы были заняты другими делами, и я почти забыл о трагедии в семействе Пенгелли, пока не наткнулся на короткое сообщение в газете. В нем говорилось, что получен приказ министра внутренних дел произвести эксгумацию тела миссис Пенгелли.
Спустя несколько дней о «корнуоллской загадке» писали уже все газеты. Оказалось, что кривотолки так и не затихали, а когда было объявлено о помолвке вдовца с мисс Маркс, его секретаршей, языки замололи пуще прежнего. Наконец была отправлена петиция министру внутренних дел, тело эксгумировали и обнаружили в тканях большое количество мышьяка. Мистера Пенгелли арестовали и предъявили ему обвинение в убийстве жены.