Ермак. Начало
Шрифт:
– У нас в станице, у батюшки Александра в его школе при церкви две зимы, и младший брат отца дядя Иван меня обучил многому.
– Хорошо, давай проверим немного, что ты знаешь?
Дальше посыпались вопросы по русскому языку, арифметике, алгебре, геометрии, тригонометрии, физике, географии, истории. Я отвечал, на что уверенно, где-то путаясь при попытке перевести русские меры в метрическую систему, да и с формулами, особенно тригонометрическими были проблемы. Давно всё это учил. Хорошо, что совсем недавно в том мире внучатому племяннику помогал по интернету домашние задания изучать за седьмой и восьмой класс. Что-то в голове
– Мария, это уникум! За четыре класса он экзамены легко сдаст по первому разряду. Даже по вопросам испытания на зрелость нашей шестиклассной гимназии он почти на все правильно ответил! Жалко, что с латинским, греческим и новыми языками, ты не знаком.
Бекетов о чём-то задумался, а потом произнёс:
– Завтра, Тимофей, после обеда придёшь ко мне, и будешь писать диктант, сочинение и отвечать по вопросам испытания по другим дисциплинам. Часа за три-четыре я думаю, управимся. Хорошо?
– Я приду, Иван Петрович. Только можете мне пару листов бумаги и карандаш дать. Я писать потренируюсь, а то уже года три не писал. А пером у меня и раньше плохо получалось.
'Вот попал!
– думал я.
– Всю ночь придётся тренироваться эти яти и твердый знак в нужные места вставлять. Хорошо хоть книги Толстого есть, будет у великого русского писателя учиться, на русском писать. Где бы ещё таблицу по переводу русских мер в метрическую систему взять?'.
Моё возвращение в приезжий дом с книгами вызвало у семейства Селевёрсовых фурор. Пришлось рассказывать о своих похождениях и новых знакомствах. Заодно сразу отпросился у атамана на завтрашний день для встречи с Бекетовым. Потом был ужин и чтение вслух романа 'Война и мир'. Засиделись допоздна. А я ещё часа три после этого тренировался в правописании. Спать лёг уже с первыми петухами.
С утра и до обеда я помогал дядьке Петро и его жене тёте Ольге торговать на ярмарке. Никифор с женой, Ромкой и Анфисой как ушли по рядам, так и пропали. Узнав от атамана, что оружия и книг на ярмарке нет, я спокойно торговал, так как остальные товары меня не интересовали. До обеда я продал почти всю свою рухлядь и шкуры, став обладателем шестидесяти рублей с копейками. Селевёрстовы также расторговались, практически полностью, чему немало способствовала моя помощь. Я даже не ожидал от себя таких умений по навязыванию товара покупателям. В том своём мире никогда не торговался, а тут меня будто прорвало. Очень часто после моей торговли какой-нибудь покупатель отходил от нашего торгового места, недоумённо крутя головой: 'И зачем я это купил?'. Дядя Петро с тётей Ольгой только похохатывали над моими шутками-прибаутками во время торговли типа: 'Налетай, не скупись, чтоб дохой обзавестись!'.
После обеда я был у Бекетова и начался экзаменационный ад. Кроме Бекетова в роли подручных 'главного дьявола' присутствовали ещё две каких-то женщины, имена которых я тут же забыл. Увидев мои мучения с пером, Бекетов разрешил мне писать карандашом, и понеслось: диктант, эссе на пол страницы о Благовещенске, задачи по арифметике, алгебре, геометрии, физике, тест по истории и вопросы по географии. Здесь я поплыл и попросил тайм-аут, сказав, что географического атласа никогда в жизни не видел. После того, как минут двадцать просидел над атласом, удивляясь названиям государств, особенно в Африке, о которых никогда не слышал, ответил на вопросы и по географии.
Пока я отдыхал от этого экзаменационного марафона,
От такого вердикта о моих знаниях я на некоторое время впал в ступор, но потом стал уверять Бекетова, что не мыслю свою жизнь без военной службы, рассказал о предсмертном наказе деда.
– Хорошо, Тимофей, я понял, что тебя не переубедить, - Пётр Иванович огорчённо покачал головой.
– Жаль! Какой бы из тебя учёный мог получиться. Но свидетельство об окончании экстерном гимназии тебе нужен в любом случае. В этом году не получится, твой возраст не соответствует, но на следующий год этот вопрос мы решим. Пойдём к твоему атаману Селевёрстову, будем договариваться.
Пока мы собирались, две женщины преподавательницы вышли, но скоро вернулись, неся учебники, справочники, словари, которые торжественно мне вручили с наказом продолжить самостоятельное обучение. Растроганно поблагодарив за такие ценные подарки, я получил от них напоследок благословение и поцелуи. После этого мы с Бекетовым направились в приезжий дом для разговора с Петром Никодимовичем.
Когда мы вошли в комнату, где проживали дядько Петро с женой и дочерью, там проходил подиум красоты. Все женщины хвастались друг перед другом обновками, а мужская половина семейства Селевёрстовых 'дружными аплодисментами' высказывала своё одобрение этим приобретениям.
Зайдя вместе с Бекетовым в комнату, мы некоторое время полюбовались статными казачками, а потом я произнёс:
– Дядько Петро, Никифор, попрошу минуточку внимания, - все Селевёрстовы повернулись в мою сторону.
– Познакомьтесь, надворный советник Бекетов Пётр Иванович - директор Алексеевской женской гимназии, а это атаман Черняевского округа Селевёрстов Пётр Никодимович и...
Дальнейшее представление прервалось писком Анфисы и снохи Ульяны, которые бочком вместе с Ромкой проскользнули в дверь, выбегая из комнаты, а атаман с сыном вытянулись в струнку и дружно рявкнули: 'Здравия желаем, ваше высокоблагородие!'
'Вот, мля! Я же забыл, что надворный советник по табелю о рангах соответствует подполковнику в войсках или войсковому старшине у казаков. Вот это чинопочитание!' - думал я, глядя, на вытянувшихся в струнку Селевёрстовых, и замершую тётку Ольгу.
Между тем, Бекетов, пройдя в комнату, присел на один из табуретов, при этом в распахнувшейся шубе стал виден крест ордена Владимира, что заставило вытянуться Селевёрстовых еще больше.
– Пётр Никодимович и вы...
– Никифор, - подсказал я.