Ермак. Начало
Шрифт:
Подбежав к войсковому старшине, который вместе с атаманом вернулись к свите, хотел доложить о своем прибытии, но тот остановил меня движением руки:
– А скажи мне Тимофей Аленин, ты только букву 'А' можешь, стреляя, нарисовать или другие тоже и почему именно буква 'А'?
– 'А' потому что Аленин, а для Вас могу букву 'Н' нарисовать, Николай Петрович.
– Вот, стервец!
– захохотал Буревой, которого тут же поддержала его свита.
– А давай букву 'Н', а то что-то мне до сих пор не верится, что так стрелять можно, - старшина строго взглянул
– Не шельмовали?
– Никак нет!
– чуть ли не в один голос ответили я и атаман Селевёрстов.
– Тогда вперед на линию огня, Аленин!
– повелительно махнул Буревой.
– Господин войсковой старшина, разрешите...
– начал я.
– Что ещё!
– недовольно прервал меня Буревой.
– Разрешите все восемь выстрелов сделать на один флаг. Заодно и скорострельность карабина Маузера все увидят, - продолжил я.
– А давай, Аленин. Посмотрим на эту хваленую немецкую механику, - улыбаясь, махнул рукой войсковой старшина.
Я развернулся кругом и побежал на линию огня.
– Что-то не очень радостен твой Тимофей?
– спросил Буревой атамана Селевёрстова.
– Так по вашему приказу, он еще на четыре рубля влетел. А он у нас не жадный, но домовитый!
– рассмеялся Селевёрстов.
– На какие четыре рубля?
– удивился войсковой старшина.
– Так он стреляет своими патронами. А их на ярмарке в Благовещенске купил по рублю за две штуки. И то ещё ему повезло найти какого-то корейца. А так дешевле, чем по рублю за штуку не укупить было. Редкость. Так что восемь рубликов долой, а еще может при стрельбе с лошади на скаку на полтора рубля выстрелит.
– А почему не за казенный счет стреляет?
– Петр Николаевич, Тимофей в реестре еще не числится, да и кто мне списать шестнадцать патронов по пятьдесят копеек за штуку даст, когда к карабину Бердана они по шесть копеек идут.
– Да... Ладно, придумаем, как твоему домовитому помочь деньгами или патронами. Всё. Вперёд на линию огня.
– Буревой энергичным шагом направился к стрельбищу. Свита потянулась за ними, а за ней все более увеличивающаяся толпа из зрителей.
Я прибежал на линию огня и направился к вахмистру Шохереву, который стоял с урядниками отдельной группой.
– Господин вахмистр, разрешите обратиться?
– сказал я в спину Шохереву.
– Ну чего там, Тимоха, - Митяй Широкий улыбаясь, повернулся ко мне.
– Данилов уже рассказал, какую ты букву 'А' нарисовал на листке. Молодец, казак!
– Господин войсковой старшина приказал мне на один флаг восемью выстрелами букву 'Н' нарисовать. Не поверил. Говорит, шельмовали.
– И ты расстроился? Нарисуй ему букву 'Н', - Митяй ткнул меня в грудь своим кулачищем.
– Ага, еще четыре рубля долой, - чуть не плача сказал я.
– Они то за казенный счет стреляют, - кивнул я на строй казаков-малолеток, - а я за свои.
Шохирев и урядники рассмеялись.
– Не журись, казак. За то о тебе сам заместитель командира нашего полка теперь знает. Это тебе не булка с маком!
– хлопнул меня по спине младший урядник Башуров.
–
– А чего ты не из берданки стреляешь?
– спросил Алексей Подшивалов.
– К ней патроны не дороже 10 копеек стоят.
– Да что в дедовой, что в отцовской стволы расстреляны. С них я бы так точно не попал.
– Всё, тихо! Войсковой старшина подходит.
– Шохирев развернулся в сторону подходившей свиты и Буревого. Дождавшись, когда Буревой выйдет на площадку линии огня, Шохирев скомандовал 'смирно' и побежал докладывать:
– Господин войсковой старшина, по вашему приказанию на линии огня готовятся к проведению стрельб восемью патронами на один флаг по одной мишени. Старший на линии огня вахмистр Шохирев.
– Митяй 'Широкий' сделал шаг в сторону, освобождая дорогу Буревому.
– Вольно!
– кратко отдав честь, пробасил войсковой старшина и двинулся вдоль по линии огня.
– Показывай, вахмистр, как готовитесь.
– Во-о-ольно!!! В настоящий момент урядник Башуров получил и осматривает восемь патронов для карабина казака Аленина, - начал Шохирев, сопровождая своего заместителя командира полка.
– Казака?
– остановился Буревой, вглядываясь в лицо вахмистра.
– Так точно, господин войсковой старшина.
– Вытянулся во фрунт Шохирев.
– Те из казаков, кто видел, что Тимофей Аленин совершил на берегу Амура, когда отбивался от хунхузов, давно его считают казаком, не смотря на возраст.
– Хмм... Интересно. Продолжайте вахмистр.
– Сейчас кто-то из махальных вместе со старшим махальным отнесут лист к мишени, и по команде Аленин на один флаг отстреляется восемью патронами.
– Это хорошо. Только лист на мишень прикрепит...- Буревой повернулся к свите.
– Корнет Блинов, не в службу, а в дружбу прикрепите лист к мишени и потом назад его принесите.
– Есть, ваше высокоблагородие!
– корнет отделился от свиты и вместе с приказным Даниловым, который по знаку Шохирева прибежал от группы урядников, пошли к столу секретаря стрельб, где находились махальные. Через пару минут группа из старшего махального урядника Лунина, приказного Данилова и корнета Блинова направилась к мишеням, где корнет прикрепил лист бумаги на крайнюю мишень и вместе с Даниловым скрылись в укрытии. Старший урядник Лунин, взяв горизонтально к земле шест с флагом, стал ждать сигналы трубы.
Всё это время Буревой, остановившийся посредине линии огня на шесть мишеней, стоял заложив руки за спину и покачиваясь с пятки на носок и обратно. За ним столбами застыли атаман Селевёрстов и вахмистр Шохирев. Свита тоже напряженно молчала. Строй казаков приготовительного разряда Черняевской сотни, который атаман Селевёрстов успел развернуть лицом к мишеням, хотя и прозвучала команда 'вольно' застыл неподвижным монолитом. Группа урядников, стоявшая на линии огня, также застыли, боясь лишний раз напомнить о себе Буревому, так как не понаслышке знали о его крутом нраве.