Ермак. Начало

Валериев Игорь

– Садись!
– есаул повелительно махнул мне и Аркадию рукой.
– Половой, посуду и водки!

Как из-под земли возникли двое молодых половых в холщовых подпоясанных рубахах и штанах, которые мгновенно расставили передо мной и, оказывается, купцом и управляющим Тарала, а не приказчиком, как я считал, посуду, успев налить в гранёные стопки водки.

– За ПЕРВУЮ Албазинскую сотню!
– поднял стопку Кононович и, дождавшись, когда все поднимут свои стопки, одним махом выпил её. Я свою чуть пригубил и спрятал за высокой тарелкой.

– А каким

образом, вы оказались в Албазина?
– поинтересовался корнет.

– Я контролирую прохождение обоза чуринского дома от Шилкинского Завода до Благовещенска, а Тимофей командует десятком казачат, которые осуществляют охрану обоза, - ответил Арсений.

– У господина Чурина денег не хватает на оплату нормальной охраны?
– удивлённо и ехидно спросил Некрасов.

– Господин штабс-ротмистр, с Алениным и его казачатами заключён стандартный договор со стандартной оплатой на проводку обоза, -обстоятельно начал отвечать Тарала.
– Я не знаю, чем руководствовался Александр Васильевич Касьянов, нанимая их, но он не прогадал. Ребята отбили нападение на обоз больше шестидесяти красных волков, а Тимофей спас от антонова огня одного из казаков, которого укусил волк. И это была бы единственная потеря за всё время.

– Так это ты со своим казачатами столько волков убил?
– корнет с восторгом уставился на меня.
– Мы пока в станице живём, только о вас и слышим со всех сторон. А откуда такие казачата-умельцы взялись?

– Ваше благородие, после прошлогодних состязаний и шермиций в станице Черняева, на которых вы присутствовали, - подбирая слова для ответа, осторожно начал я.
– Старейшины станицы отдали мне в обучение десять казачат, которые на пару лет меня моложе. Видимо чему-то за год научил, раз торговый дом 'Чурин и Ко' взял меня и моё отделение в охрану обоза. А с волками просто повезло.

– Сколько волков убил ты со своим казачатами?
– спросил меня есаул, взгляд которого на мгновение стал трезвым.

– Сорок один из шестидесяти одного, - быстро ответил я.

– С какого расстояния начали стрельбу?
– продолжил расспросы Кононович.

– С трехсот шагов я и казачата, с двухсот и меньше шагов обозники, - отрапортовал я.

– Сколько волков добралось до обоза?

– Семь.

– Изрядно, казак, изрядно, - Кононович смотрел на меня уже абсолютно трезвыми глазами.
– Чем были вооружены казачата и обозники?

– Мой отряд весь вооружен пятизарядными карабинами Маузера, обозники берданками, сибирскими штуцерами и ижевскими двустволками, бодро отвечал я.

– И откуда у вашего отряда такое вооружение. Это же новейшие карабины?

– Удалось приобрести по случаю, - опустив глаза к столу, ответил я.

– Александр Николаевич, - есаул повернул голову в сторону Некрасова, - а в моей сотне есть казаки, вооружённые таким карабинами?

– Насколько мне известно, около десятка есть, - ответил штабс-ротмистр.
– Корейцы везут с той стороны. Говорят, пятизарядки Маузера на вооружение корейской армии Германия поставила.

Дальнейший разговор, часто

прерываемый тостом и возлиянием очередной порции водки, вертелся вокруг оружия, повадок волков и других зверей. Не смотря на то, что я только пригублял водку и на сытый желудок, через пару часов я почувствовал себя с непривычки хорошо выпившим, точнее пьяным. Корнет и Арсений ещё сидели за столом, пьяно улыбаясь окружающим, а Некрасов и Кононович, были хоть и остекленевшими, но речь их лилась без задержек и логично.

'Вот это опыт, - пьяно подумал я, глядя на штабс-ротмистра и есаула.
– Пожалуй, они и в моём времени всех моих знакомых перепили бы'.

В этот момент есаул потребовал гитару, а когда её принесли, взяв несколько аккордов, запел хорошо поставленным голосом:

Где друзья минувших лет,

Где гусары коренные,

Председатели бесед,

Собутыльники седые?

Деды, помню вас и я,

Испивающих ковшами,

И, сидящих вкруг огня,

С красно-сизыми носами.

Закончив романс и переждав аплодисменты, собравшейся в трактире в значительном количестве публики, есаул Кононович поинтересовался у меня:

– Казак, знаешь, чей это романс?

– Дениса Давыдова, ваше благородие, - я пьяно улыбнулся есаулу.
– 'Песня старого гусара' называется.

– Хмм! Молодец! Следующий романс.

Следующим прозвучал романс также Дениса Давыдова 'Не пробуждай, не пробуждай', потом ещё пару романсов, авторов которых я не знал и слышал впервые. После исполнения последнего, есаул положил гитару на стол и у него завязался какой-то спор с Некрасовым. Я же взяв в руки гитару, попытался взять несколько аккордов. В том времени, я хорошо играл на шестиструнной гитаре. Курсов, школ не завершал, начал с дворового обучения, а потом по жизни попадались хорошие учителя. Голос и манеру исполнения слушатели тоже хвалили, иногда сравнивая с Александром Малининым. В этом же мире, куда я попал более полтора лет назад, гитару в руках держал первый раз, да и пел только про себя, чтобы никто не слышал.

Увидев мои потуги с гитарой, есаул с ухмылкой поинтересовался:

– Умеешь музицировать, казак?

Я с пьяной бесшабашностью кивнул головой, ударил по струнам и, подражая голосу Розенбаума, затянул:

Под ольхой задремал есаул на роздыхе,

Приклонил голову к доброму седлу.

Не буди казака Ваше благородие,

Он во сне видит дом, мамку, да ветлу.

А на окне наличники,

Гуляй да пой станичники.

Черны глаза в окошке том,

Гуляй да пой Амур и Дон.

Он во сне видит дом, да лампасы дедовы,

Да братьев-баловней оседлавших тын,

Да сестрицу свою девку дюже вредную,

От которой мальцом удирал в кусты.

После второго куплета, припев стал подпевать Кононович, а в конце песни припев пели все, находящиеся в трактире, причём пару казаков пустились в пляс.

– Ээээхх!
– есаул от избытка чувств жахнул кулаком по столешнице.
– Любо! Чья песня, казак?