Ермак. Начало
Шрифт:
– Вот пускай и передают.
– Первый вопрос закрыли. А теперь ещё один.
– Бывший атаман замолчал, как бы, не решаясь, продолжить. Но потом с натугой произнёс.
– Ты как к Анфисе моей относишься?
– Нормально отношусь. Она мне как сестра, а Ромка как брат, - произнёс я, задавливая внутри себя слабые поползновения сущности Тимохи, которая проявлялась теперь очень-очень редко. Любовь Тимохи к Анфисе как-то слабо трепыхалась в моём, можно сказать, подсознании, но моё сознание воспринимало Анфису как чёрта в юбке. Десять изменений настроения за час, все виноваты
– Ну и, слава богу, - Селевёрстов размашисто перекрестился.
– А то пока вас не было, у неё как-то всё с Семёном Савиным сладилось. После Пасхи в мае запой с Савиными учинить договорились, а по осени свадьбу сыграть.
– Совет им, да любовь, - ответил я довольному Селевёрстову, задавливая в душе нарастающие протест и недовольство Тимохиной сущности.
'Бедный Йорик! Бедный Сёма! Я знал его..., - злорадно подумал я про себя.
– Надеюсь, что всю оставшуюся жизнь Семёну придется соглашаться с единственно правильным мнением Анфисы, потому что как он сможет обратать мою названную сестрицу, я не представлял'.
– И ещё, Тимофей, ты прости меня, что я тебя стал виновным считать в том, что меня с атаманства сняли. Правильно ты всё делал, а во мне обида сыграла. А что с атаманства сняли, так и слава богу! Невмоготу уже стало во всех этих дрязгах станичных и окружных участвовать. Пускай теперь Савин мучается.
– Да я и не обижался, дядька Петро, - ответил я.
– Ну и хорошо, - Селевёрстов поднялся из-за стола.
– Иди ко мне, я тебя обниму. Ты же мне как сын стал.
Через мгновенье мы стояли, обнявшись, и на душе моей стало необыкновенно тепло и уютно. Я за эти почти два года привязался к семье Селевёрстовых, как к родной семье. А следующим утром с обозом ушел в Благовещенск, почти до утра инструктируя Ромку по проведению занятий с мальками.
Глава 19. Экстернат.
Через двенадцать дней обоз прибыл в Благовещенск. Арсений предложил мне на всё время экстерната остановиться у него на снимаемой им квартире, где молодой купец проживал один, так семьей ещё не обзавёлся, но с прислугой, приходящей домработницей и кухаркой.
Съемная квартира купца третьей гильдии Тарала впечатляла: кухня, комната для прислуги, гостиная, каминная, кабинет, спальня, гостевая и даже ванная комната с туалетом. Данный доходный дом, в четыре квартиры для богатых квартиросъемщиков был оборудован местной канализацией.
– Арсения, если не секрет, а сколько тебе платят?
– спросил я Тарала во время знакомства с квартирой, когда мы зашли в отведенную для меня гостевую комнату.
– Ермак, я уже второй год на проценте от прибыли работаю, плюс мои деньги в обороте дома крутятся. Поэтому истратить в месяц двести-триста рублей я могу без всяких потерь для себя. Но стараюсь особо не шиковать, много не пью, в карты не играю, хобби пока не завёл. А за квартиру вместе с прислугой
– Не слабо! Почти месячное содержание хорунжего в полку. А почему тебя, а не какого-нибудь младшего приказчика с обозом отправили?
– Груз важный был в обозе, который в Россию отправили. Если ты заметил, то я возле трех саней постоянно находился. В этих санях очень ценный китайский фарфор везли, еще династии Мин, на умопомрачительную сумму. Поэтому меня господин Касьянов и попросил лично сопровождать этот обоз. А так, ты прав, я уже из таких поручений, как из коротких штанишек вырос.
– Рисковый у вас, Александр Васильевич. Такой груз и охрана из молодых казачат.
– У нашего дома каждый обоз с товаром больших денег стоит. А что касается вашей охраны. Не прогадал Александр Васильевич, не прогадал. И обоз целый, и на шкурах красных волков и их двух тушках для географического общества дом прибыль получил. И дополнительную известность. Завтра, кстати, нас Александр Васильевич к завтраку ждёт. Сейчас воду для тебя нагреют, ты ванну прими и ужинай без меня. Я приду поздно. Дела.
'Принять ванну', как много сокрыто в этих двух словах в 1890 году. Почти два года я в этом мире и сегодня впервые за всё это время принимаю ванну. И пускай она не чугунно-эмалированная, а из оцинкованной жести и укрыта по дну простыней, какой же кайф полежать и понежится в горячей воде. А потом ужин и сон в кровати с простыней на перине, пододеяльником и наволочкой на подушке. До этого всё больше на тюфяке с сеном, вместо одеяла шкура, а вместо подушки мешок с лузгой гречи. А после почти двухмесячной дороги по морозу, да в спартанских условиях, сон в такой кровати был не передаваемо прекрасным.
На следующее утро одетый в отутюженный китель, ушитые брюки с лампасами, начищенные до зеркального блеска форменные сапоги и перепоясанный новеньким поясным ремнём, я дождался в гостиной Арсения и, одевшись в верхнюю одежду, мы направились на завтрак к Касьянову. В уже знакомом вестибюле нас встретил слуга, который проводил в гостиную одного из богатейших купцов Благовещенска. Ласково встреченные Александром Васильевичем, мы приступили к завтраку-обеду, который как всегда был на высоте. Суп раковый, цыплята под белым соусом, котлеты говяжьи рубленые, кисель и морс клюквенные, шарлотка яблочная, желе лимонное со свежими и отварными фруктами, не считая всякой мелочи в виде солений, мясных и рыбных нарезок.
По окончании завтрака, Тарала доложил Касьянову о нашем походе, приключениях с красными волками, о которых уже гудел Благовещенск. Я получил кучу комплиментов и похвал, также пришлось спеть 'Есаула' и 'Казачью' под принесённую гитару. Касьянов попросил Арсения на время моего экстерната взять надо мной шефство и помочь всем, чем можно. На мой вопрос, почему они так со мной нянчатся, Касьянов заявил, что кому суждено быть генералом, в поручиках не засиживается и напророчил, что быть мне генералом, с которым у их торгового дома будут добрые отношения. После всего этого, я был облобызан и отправлен в мужскую гимназию сдавать документы и платить деньги за экстернат.