Ермак. Начало
Шрифт:
'Надо же какой раритет! Кавалерийский карабин Бердана-Сафонова 1871 года! Жалко, что однозарядка. А кинжал - вещь!' - эти мысли я додумывал уже на бегу к оврагу, куда припустился, взяв в руки карабин и кинжал, так как расстояние между мной и всадниками стремительно сокращалось.
Не смотря на боль в боку и небольшое головокружение, до оврага я буквально долетел, а не добежал. Оглянулся. В мою сторону от группы хунхузов отделилось три всадника, а остальные, обтекая склон холма, скакали к табуну. 'Ромку и Петруху, им уже вряд ли достать, -
Зарядив карабин и зажав в зубах ещё два патрона, я произвёл, как можно быстрее перезаряжая карабин, три выстрела. Три всадника, направлявшихся в мою сторону, упали с коней, поражённые в голову. Это был мой профессиональный стиль или почерк - всегда, начиная с Афгана, если стрелял на поражение, то только в голову. Хотя в учебке инструктор учил нас: 'Никогда не цельтесь в голову! Она маленькая и твердая. Цельтесь в корпус: он большой и мягкий!' Видимо чувство противоречия мнению начальства было во мне всегда сильно развито.
'Минус три!' - подумал я и увидел, как по команде высокого китайца с выбритым лбом и толстой, длинной косой сзади (вот и верёвка), пять всадников развернулись и поскакали в мою сторону.
'Встретим и вас, ребята!' - зарядив последним патроном карабин, я стал спускаться в овраг, стремясь, как можно быстрее добраться до его заросшей внизу деревьями части.
Добежав до деревьев, я обернулся и увидел, что пятёрка хунхузов попыталась спуститься в овраг верхом, но потом спешилась и стала осторожно двигаться вниз по склону, ведя коней в поводу.
'Отлично!
– подумал я.
– Теперь есть время, что бы заняться раной и обдумать, что делать дальше'.
Углубившись в лес, я сначала умышленно оставлял как можно больше своих следов, где только можно, направляя погоню в глубину оврага, поросшую лесом. Найдя метров через пятьсот небольшой ручеёк, который струился из небольшого родника, я снял с себя рубаху и, отрезав три полосы, сделал себе перевязку раны на боку. То, что осталось от рубашки, измазал в глине и грязи, которые были на дне ручья, и натянул её на себя.
'Надеюсь, столбняк не хватит', - думал я, замазываю грязью лицо, жёлтые лампасы на синих шароварах. Затем нарвав виноградных листьев со стеблями, обмотал ими предплечья, шею и голову.
– Что ты делаешь?
– мысленный вопрос Тимохи застал меня врасплох, я уже забыл, что нахожусь в чужом теле.
– Ты так здорово стреляешь!
– Маскируюсь. А стрелять приходилось часто, - мысленно ответил я напарнику по телу.
– Тимоха, ты сейчас опять где-нибудь спрячься и не мешай мне. Я буду делать очень неприятные вещи.
– Какие?
– Резать буду хунхузов, а то патрон только один остался.
– А ты сможешь?
– по телу прошла неконтролируемая дрожь
– Смогу, Тимоха. Ещё как смогу. Иногда мне казалось в прошлой жизни, что зарезать для меня человека куда проще, чем какую-то иную божью тварь, типа курицы. Всё, Тимоха, не мешай!
Сказав мысленно эти слова, я оставил
Чутьё не обмануло меня. Буквально через минуту внизу на дне оврага из-за деревьев показался первый китаец. В руках он держал винтовку Бердана и шёл, внимательно осматриваясь по сторонам. Шел точно по моему следу. Буквально через несколько секунд за ним появился ещё один бандит, одетый в такое же непередаваемое рваньё, как и первый, но в руках у него также была винтовка Бердана.
'Отлично!
– подумал я.
– Вот и боекомплект мой идёт. Где же остальные?'
Рядом с собой я услышал звук осыпавшейся земли. Скосив глаза в сторону по стволу упавшего дерева, за которым прятался, я увидел ещё двух хунхузов, которые шли по склону оврага, огибая деревья.
'Грамотно страхуют нижнюю пару.
– Я вжался лицом в ствол дерева и застыл.
– Надеюсь, сойду за валун или пенёк, тем более идёт эта пара ниже меня метров на десять и вверх не смотрят. Не должны заметить'.
Через некоторое время, которое показалось вечностью, шаги бандитов затихли, где то впереди, куда их вели мои специально оставленные следы.
Идут парами, для меня это плохо, выглянув из-за ствола, я искал, где же пятый из хунхузов. Обнаружить его удалось с трудом на противоположной стороне оврага, по которой китаец пробирался между деревьями и кустарниками.
Достав кинжал из ножен, и измазав его землей, я осторожно двинулся за парой бандитов, которая шла по моей стороне оврага. 'Как в старые, добрые времена!
– Думал я, скользя между деревьев.
– Ничего почти не болит: небольшое головокружение от потери крови и боль в боку не в счёт. Каждая мышца тела звенит. Лепота!'
Вскоре представился удобный момент для первой атаки. Один из китайцев в первой паре отстал, присев на корточки, что-то внимательно рассматривая между деревьев впереди.
'Очень хорошо', - подумал я, одним прыжком преодолел оставшиеся до бандита метры и всадил клинок под левую лопатку, проворачивая его. Этот удар был поставлен мне ещё в Псковской учебке. При точном исполнении противник мгновенно теряет сознание, не издавая звука, поскольку происходит мощный выброс крови внутри тела, и через короткий промежуток времени наступает летальный исход.
Хунхуз завалился вперёд, одна нога пару раз конвульсивно дёрнулась. Я резко выдернул кинжал и перевернул китайца на спину, быстро осматривая его снаряжение. 'Хреново, ничего для дела нет!
– Ещё раз, ощупывая ту рванину, что была одета на бандите, думал я.
– Ружьё, блин, - карамультук какой-то, патроны к Берданке точно не подойдут, тесак из дерьмового железа. Хорошо хоть счёт пополнился - минус четыре!'