Ермак. Регент
Шрифт:
Кроме того, любой, кто приезжал в царскую резиденцию или ее окрестности, в течение суток был обязан встретиться с сотрудником Регистрационного бюро, чтобы подтвердить свою личность. В общем, мышь не проскочит!
Кстати, два броневика сегодня будут сопровождать кортеж императора и регента от Гатчинского дворца до Балтийского вокзала, откуда Михаил и Александр под охраной отбудут в столицу.
Задумавшись о Ширинкине, не заметил, как тот подошёл ко мне.
— Как там? Успокоили Алексея? — поинтересовался генерал.
— Успокаивают. Императрица изобразила, что ей
— Вот и хорошо. Слава тебе Господи! — Евгений Никифорович, сняв фуражку, широко перекрестился. — Если что, то хоть один наследник живым останется.
Я удивленно посмотрел в глаза генералу и увидел, как в них плещется страх.
— Что смотрите на меня так, Тимофей Васильевич?! Да, я боюсь! Потому что не знаю, как бороться против этого убийцы с портсигаром. Завтра император и регент должны будут по протоколу пройти, возглавляя траурное шествие, от Николаевского вокзала по Невскому проспекту через Стрелку Васильевского острова к Петропавловской крепости. И в любом месте в толпе может оказаться неприметный человек с портсигаром, выстрел из которого никто не увидит и не услышит, — Ширинкин резким движением нахлобучил фуражку на голову. — Я не хочу потерять убитым третьего императора! Этого я точно не переживу!
— Успокойтесь, Евгений Никифорович! Всё будет хорошо! Мы справимся! Весь путь процессии будет уставлен шпалером войск по сторонам. И император, и регент будут в постоянной коробочке из бойцов спецотряда. Да и большую часть пути Александр проедет в блиндированной карете под усиленной охраной ближнего круга. Сейчас мы готовы ко всему, — я ободряюще сжал плечо генерала. — Всё будет отлично!
— Ваши бы слова, да Богу в уши. Слышал, что в убийстве генерал-губернатора Финляндии Бобрикова также наш убийца с портсигаром отметился, а не какой-то суперстрелок, который поразил Николая Ивановича у Финляндского сената, стреляя через залив Тё… Тёёлё… тьфу ты, — Ширинкин раздраженно сплюнул, — язык сломаешь от этих чухонских названий.
— Через залив Тёёлёнлахти, — почти без запинки произнёс я.
— Ага. Через него самый, — генерал достал платок и протер лоб. — Так это правда?
— Правда, Евгений Никифорович. Как оказалось, действительность несколько отличалась от того, что было изложено в бумагах следственного дела. Незначительно, но отличалась. Во-первых, выстрела никто не слышал, поэтому и предположили, что убийца стрелял через залив. Во-вторых, дальше все следственные действия проводились в разрезе этой версии, подгоняя факты под неё. И в-третьих, похожий на штабс-капитана гренадера некий штатский тип с портсигаром в руках был отмечен рядом с генерал-губернатором во время его убийства. Для этого пришлось опросить всех свидетелей по новому, отправив в Гельсингфорс столичную следственную бригаду под руководством Кошко. Аркадий Францович это всё и откопал, — я тяжело вздохнул-выдохнул. — Хотя работать там было тяжело. Противодействие со стороны финнов и
— Как думаешь, Тимофей Васильевич, скоро там полыхнёт? — Ширинкин положил в карман платок и поправил на голове фуражку.
— Может быть и сегодня, Евгений Николаевич. В ближайшие дни точно. Князь Джамбакуриан-Орбелиани стягивает к Гельсингфорсу значительные силы своего 22-го армейского корпуса, при этом параллельно идёт развертывание всех трех бригад в дивизии, что практически удвоит личный состав корпуса.
— Слышал, его планируют назначить на пост генерал-губернатора Финляндского княжества? — вопросительно произнёс генерал.
— После похорон будет указ. Сейчас в Финляндии необходим на этой должности военный человек, которого уважают в войсках. А Иван Макарович к тому же и очень решительный человек. Думаю, он справится с восстанием, — я замолчал, прикидывая, какими силами будут располагать финны и сколько англичан под видом «туристов» уже прибыло в Финляндию и Прибалтийские губернии.
— А как же князь Оболенский? — прервал мои размышления Ширинкин, спросив про кандидатуру на должность генерал-губернатора Финляндии, обсуждавшуюся на Государственном совете месяц назад.
— Иван Михайлович неплохо два года назад справился с должностью губернатора в Херсонской и Харьковской губернии, решительно подавив антиеврейские и крестьянские беспорядки, за что эсеры приговорили его к смерти и даже ранили во время покушения, но… — я сделал паузу, подбирая слова, чтобы точнее охарактеризовать князя Оболенского.
— Я понимаю ваше — но и полностью согласен, Тимофей Васильевич. Для той пороховой бочки, которой стало Финляндское княжество сейчас, Иван Михайлович не подходит. Он не глупый и хороший человек, но страшный балагур, причем для балагурства готов свои фантазии смешивать с истиной. Его даже в семействе Оболенских иначе и не зовут, как Ваня Хлестаков, — Ширинкин усмехнулся.
— Серьезно?! — удивился я.
Такой информации у меня не было.
— Так оно и есть, — подтвердил генерал.
В это время на крыльце появился регент и молодой император. Найдя меня и Ширинкина глазами, Михаил махнул рукой, подзывая, и направился к карете. Я с генералом направился к нему и Александру, который шёл рядом с дядей.
Регент подсадил девятилетнего императора в экипаж, после чего повернулся к нам и произнёс:
— Тимофей Васильевич, вы едете с нами, а Вы, Евгений Никифорович, организуйте движение колонны и отправку поезда. У Вас, надеюсь, всё готово?
— Да, Ваше императорское высочество.
— Тогда отправляемся, — регент молодцевато забрался в карету.
За ним залез и я, успев лицом и пожатием плеч показать Ширинкину своё недоумение решением великого князя. До этого по утвержденному плану я и начальник Дворцовой полиции должны были следовать в одном экипаже в сопровождении тройки «черных ангелов», которые с другой тройкой должны были осуществлять самый ближний круг охраны императора и регента. Состояли эти тройки из инструкторов Аналитического центра. Первая — Тур, Шило и Савва, вторая — Шах, Ус и Чуб.