Ермак. Телохранитель
Шрифт:
Сазонов с честью выдержал мой взгляд, хотя я и заметил, как он непроизвольно вздрогнул. Как мне сказал в училище сотник Головачев после подавления бунта: "Аленин, нормальный ты юнкер — добродушный как бы, любишь хорошую шутку в исполнении других, да и сам не прочь пошутить, песни поёшь, заслушаешься. Улыбнёшься — само обаяние! Все девки — твои! А вот посмотришь иногда, не знаю, в чём секрет, но жутко становится так, что тянет штаны проверить на предмет сухости. Вроде и лицо не сильно меняется, но взгляд… Волосы на затылке сами приподниматься начинают. И понимаешь — вот она смерть твоя! Не надо, Аленин, так смотреть, если перед тобой не враг!"
— Ваше благородие, что пожелаете с дороги?
— Александр Иванович, а баня в усадьбе есть?
— Как
— Вот и замечательно. Дайте распоряжение, чтобы воды нагрели, пыль дорожную смыть. А вот в субботу попаримся.
— Слушаюсь, Ваше благородие. А что на обед приготовить?
— На ваше усмотрение, Александр Иванович. Я нетребователен в пище. Было бы сытно. И по вещам распорядитесь.
— Будет исполнено.
Пока я разговаривал с управляющим к нам подошёл молодой босоногий парнишка лет двенадцати-четырнадцати в холщовой рубахе и таких же штанах, который восторженно смотрел на мою форму и награды.
— Митька, быстро отнёс вещи Его благородия в дом, — скомандовал ему Сазонов.
Дождавшись, когда пацан выгрузит вещи, я расплатился с извозчиком, получив от него: "Благодарствую, Ваше благородие". Только после этого направился за управляющим на осмотр внутренностей дома. Было как-то неудобно морально. Теоретически я знал, как должен себя вести его благородие со своей дворней или наемными слугами, но на практике давалось это с трудом. "Тяжело, тебе придётся, товарищ гвардии подполковник, — думал я про себя, следуя за Сазоновым. — Какой из тебя на хрен дворянин и барин. И не откажешься от такого подарка! Какое у меня должно быть поведение представляю, но претит. Ладно, что-нибудь придумаем. Три недели, надеюсь, быстро пролетят. А дальше домой в полк?! Хотя в это уже верится с трудом. Какое-то не понятное обхаживание и задаривание моей персоны со стороны царствующей семьи".
Следующие два часа ушли на осмотр усадьбы. Обстановка в доме была богатой. Конечно, с дворцовой не сравнить, но, на мой взгляд, была на высоком уровне. Скотный двор, конюшня, сараи, огород и сад порадовали чистотой, ухоженностью. Было видно, что здесь трудятся от зари до темна. За время ознакомления, выяснил у управляющего, кто работает на усадьбе. Оказалось, что кроме Сазонова и ещё одной работницы на мызе царствовал семейный подряд. Кухаркой и домоправительницей была Степанида женщина пятидесяти лет, которая была в дворовых девках ещё при первом из Афанасьевых. Её брат Прохор с семейством, плюс муж старшей из его дочерей с детьми занимались различными работами. Всего двенадцать человек. Кроме Сазонова и Митьки, младшего из сыновей Прошки, так называл Прохора Сазонов, пока никого больше не видел. Все на работах в поле. Идёт сбор урожая.
Потом была баня. Точнее я быстро ополоснулся теплой водой в шикарном банном помещении. Действительно, последний из Афанасьевых попариться любил. И в моем времени данное сооружение для банных утех имело бы успех. Достаточно сказать, что топилось оно по белому. Печь была сложена из кирпича, с трубой. В каменке, куда заглянул, сверху лежали зеленые голыши жадеита. "Не нефрит, как у богачей и олигархов в моём времени, но также изрядно", — подумал я.
Потом в кабинете, так это помещение я назвал для себя, и которое мне очень понравилось, познакомился со Степанидой. Монументальности этой женщины позавидовала бы и Нона Мордюкова, на которую кухарка была немного похожа. В кабинет Степанида с огромным заставленным посудой подносом в руках вошла как ледокол. Я побоялся, что она сейчас меня вместе со столом просто снесёт, но швартовка к столу прошла успешно. Стол начал быстро сервироваться. Сноровка домомучительницы оказалась на высоте. Почему домомучительницы? Да от тарелок шёл такой одуряющий запах вкуснотищи, а этот монумент женского рода продолжал сервировку, не давая до них добраться. Наконец-то, услышал: "Кушайте,
Я пододвинул к себе тарелку с первым блюдом и убедился, что мои глаза и нос меня не обманули. Это был настоящий, классический борщ. И даже мозговая косточка присутствовала в тарелке. Это просто — фантастика! Целый год моей пищей в училище были в основном щи и каши. В станице борщ также, почему-то не варили, хотя свекла росла. Мелкая только была. Размером с крупную редиску. Поэтому последний раз борщ я ел в прошлой жизни.
В общем, дальше была феерия вкуса нормальной здоровой пищи. Борщ со сметаной, косточка, из которой мозговое вещество было выбито и намазано на кусок теплого ржаного хлеба. Пара рюмок толи водки, толи хорошо очищенного самогона. Водку в этом мире первый и последний раз пил у Касьянова во время обеда. Поэтому опыта для определения качества и названия представленного мне для употребления продукта не было. А здесь, увидев борщ, не удержался. Да и стресс, накопившийся за время пребывания во дворце, надо было снять. Степанида также принесла еще два графинчика с настойками. Одну по запаху определил как вишнёвую, вторую опознать не смог. Но пробовать их не стал. После борща был запеченный в небольшом горшочке картофель с мясом. Тарелка с квашеной капустой, огурчиками. Ещё под это дело рюмочка и полная лепота! На сдобу и предложенный Степанидой чай сил уже не хватило.
Когда домоправительница всё также молча, лишь изредка бросая на меня взгляды, убрала со стола, что-то буркнув на моё спасибо, я решил, что на сегодня впечатлений достаточно. За окном было уже темно. Обед поздним получился, но вкусным. Поэтому, сказав, пришедшему в кабинет Сазонову, что завтра с утра займемся бумагами по усадьбе, направился спать. Шикарная перина на кровати, мягкие подушки, невесомое одеяло. Упал на кровать и заснул мгновенно и крепко, будто бы в родном доме.
Утро началось с пробежки на восходе солнца, а потом около часа отрабатывал ката с шашкой и кинжалом. На мои упражнения, раскрыв рот, смотрели обитатели усадьбы, пока собирались, кто ехать в поле, кто на огороды, кто пасти пяток коров. Последние, двойняшки малец и девчушка лет пяти-шести, отправились за коровами с хворостинами в руках только после хороших подзатыльников от Митьки.
Закончив зарядку, отнёс оружие в кабинет, а потом направился баню, где ополоснулся, чтобы не смущать окружающих своим голым торсом. Закончив утренние гигиенические процедуры, направился в так полюбившееся помещение. "Хорошо то, как, — думал я, открывая дверь. — Больше полутора месяцев не было зарядки. Сорок дней дороги, потом жизнь в гостинице, во дворце. Уже жирок завязываться начал".
Зайдя в кабинет, плюхнулся на стул за столом. Мечтательно потянулся и тут же принял пристойный вид, так как в кабинет со стуком вошел Сазонов.
— Разрешите, Ваше благородие, — управляющий с кипой каких-то амбарных книг в руках застыл около двери.
— Проходите, Александр Иванович, книги положите на стол, а сами возьмите стул и присаживайтесь ближе.
— Я лучше постою, Ваше благородие, — произнёс управляющий, выкладывая передо мной книги.
— Александр Иванович, давайте определимся в следующих моментах, — я подпустил в голос командный металл. — Если я что-то прошу, то просьба эта к исполнению обязательна. Это первое.
Увидев, что управляющий внимательно и даже с каким-то страхом слушает меня, я продолжил
— Поскольку я хочу во всем детально разобраться, и время терпит, то и разговор нам с вами предстоит долгий. Обстоятельный. Вы что же, так и будете стоя его вести? И подбегать всякий раз, когда в книги заглянуть потребуется? Так что взять стул и сесть рядом со мной за стол вам все равно придётся. Это второе. Первый момент, я надеюсь, запомнили?
— Запомнил, Ваше благородие.
— Вот когда Вас в строй поставят да в мундир обрядят, тогда и будете меня благородием величать, а пока этого не произошло я для вас — Тимофей Васильевич. И это третье.