Эротикон
Шрифт:
Мурашира встретил женщину насмешками:
– Ничего не скажешь, славный у тебя вид! Хорошо, что твой муж не видит, как ты нагишом разгуливаешь по лесу.
– Я не виновата! – оправдывалась Адичаво. – Ведь я едва осталась жива. Где здесь было думать о приличиях?
– Теперь уж точно поздно об этом думать, – согласился Мурашира. Он не стал признаваться в том, что зрелище ничем не прикрытых женских прелестей возбудило в нём сильное желание.
Вечером Мурашира тихонечко подлёг под бок Адичаво и прижался к её спине. Было слышно, как храпит во сне тёща, да ворочается мальчик.
– Тихо! –
Но малыш без конца капризничал и всё никак не хотел засыпать. Мурашира стал проявлять нетерпение. Чтобы успокоить его, Адичаво одной рукой продолжала покачивать гамак сына, а другой ухватила пенис любовника и ввела его в своё лоно. Мурашира утолил страсть и бесшумно возвратился к себе на ложе.
На следующее утро вернулись Амбуамбу и Огиро, нагруженные мясом и лесными плодами. Наблюдая за ними, Мурашира сразу смекнул, что они стали любовниками.
– Ну, как тебе понравилась моя жёнушка? – спросил он у Амбуамбу.
– Она очень расторопная женщина, – уклончиво отвечал тот.
– Да ладно тебе скрытничать! – засмеялся Мурашира, – я ведь с самого начала знал, что у тебя на уме! Мы с Адичаво тоже не тратили время зря, так что теперь у каждого из нас по две жены, и наши женщины должны ублажать нас по очереди.
– Я-то не против, – согласился Амбуамбу, но что скажут на это они сами?
Друзья позвали женщин и объявили им о своём соглашении.
– Зачем вы нас спрашиваете, если всё решили сами? – спросила Адичаво. – Если Огиро думает также как вы, я, конечно, не буду спорить.
Оказалось, что Огиро во всём согласна с мужчинами.
– Пусть всё будет так, как идёт сейчас, – рассудительно сказала она, – если всем от этого хорошо, какой смысл всё портить?
С тех пор Амбуамбу и Мурашира спали по очереди с обеими женщинами. А если у кого-то возникало желание днём, то и тут никто не получал отказа, поскольку все находились друг с другом в прекрасных отношениях. Прошло немного времени, и животы у обеих женщин заметно округлились, груди наполнились молоком.
– Мы беременны, – сообщили они мужьям, – но не знаем точно, от кого из вас зачали своих детей.
– Не стоит горевать по этому поводу, – отвечал Мурашира. – Я считаю так: раз у нас с Амбуамбу всё, считая жён, общее, значит и дети должны быть общие.
В положенный срок Огиро родила мальчика, которого назвали Петекулем, а Адичаво девочку – Комлало.
3
Мать Огиро не противилась тому, что её дочь стала женой Амбуамбу. «Он хороший охотник, – рассуждала старуха, – моя дочь и я всегда будем иметь с ним мясо в избытке». Однако многое из того, что творилось в доме, ей не нравилось. «Зачем нам нужна эта приживалка Адичаво? – без конца твердила старуха. – И сынок её негодник, каких мало. Не место им здесь!»
Но никто не желал слушать её бесконечное брюзжание.
Однажды, когда в доме никого кроме них не было, старуха сказала мальчику:
– Ступай со мной! Я знаю место, где растёт множество мескитовых деревьев. Сможешь набрать целую корзину стручков и всласть налакомиться вкусными семечками.
Мальчик сразу согласился.
– Скоро мы придём? – спросил мальчик.
– Погоди немного, – отвечала старуха, – сейчас доберёмся.
Она взяла малыша на закорки и перешла реку вброд. Оба оказались в роще мескитовых деревьев. Мальчик потянулся за стручками, а старуха вытащила из-под камня заранее припрятанную дубину, подкралась к нему сзади и ударила по голове. Малыш свалился замертво. Старуха вытащила острый нож, разрезала ему грудь и достала из неё сердце. Потом развела костёр и бросила сердце в огонь. Вскоре оно превратилось в пепел, а старуха сидела рядом, перемешивала угли и бормотала под нос заклинания.
– Ну вот, кажется, получилось! – удовлетворённо произнесла она, когда солнце коснулось своим нижним краем верхушек деревьев. – Теперь можно возвращаться.
Мать Огиро подошла к мальчику, присела на корточки и принялась трясти его за плечо. Тот открыл глаза и с трудом поднялся на ноги.
– Голова болит! – заплакал мальчик, потирая огромную шишку на затылке.
– Не выдумывай! – прикрикнула на него старуха. – Только и умеешь, что ныть и жаловаться!
Когда они подошли к реке, колдунья омыла мальчика водой, набрала светлой глины и замазала ею рану на груди. Перебравшись на другой берег, зашагали в сторону деревни. Мальчик был очень слаб и бледен. Старуха всё время крепко держала его за руку, чтобы он не упал. Но когда скрылось солнце, и наступила ночь, члены его сделались сильными и гибкими. Теперь он бежал впереди, громко втягивая носом воздух, а мать Огиро едва поспевала за ним.
– Наконец-то явились! – встретила их Адичаво, – где вы пропадали столько времени?
– За рекой, в мескитовой роще, – отвечала старуха.
Она посидела немного молча, а потом спросила:
– Где ваши мужья?
– Пошли ловить рыбу. Раньше утра не воротятся.
Тут Огиро сняла с очага горшок с посолем – густо разведённую в воде массу жаренной кукурузы – и разложила его кучками на свежих пальмовых листьях. Поужинав, старуха забралась в свой гамак и захрапела. Женщины покормили детей и тоже улеглись.
– Жалко, нам придётся спать одним, – зевая, заметила Огиро.
– Ты права, – согласилась с ней Адичаво, – с мужчинами время проходит куда быстрей, а так оно тянется безобразно медленно.
– А кто из наших мужей тебе больше по вкусу?
Адичава задумчиво почесала живот.
– Не знаю, – призналась она. – У Амбуамбу пенис больше. Но зато Мурашира горазд на выдумки. Всегда придумает что-нибудь забавное!
– Это точно! – со смехом согласилась Огиро.
Женщины улеглись, каждая возле своего ребёнка, и вскоре заснули. Когда все звуки стихли, сын Адичаво поднялся с постели, подошёл к очагу и нашёл остатки ужина, приготовленного для мужчин. Мальчик ощущал страшный голод и проглотил посоль вместе с пальмовыми листьями. Однако голод не утихал. Мальчик выхватил из клетки ручного попугая, свернул бедняге шею и стал поедать его сырым вместе с перьями. Струйки крови стекали у него по подбородку.