Эрта. Падение терратоса
Шрифт:
— До завтра, — махнул рукой Тьетэ, и зашел обратно в здание управления.
В погребке отставников, как прозвал его Кинт, народу было много, но свободные столики еще оставались, было еще больше табачного дыма под потолком, больше света от светильников на балках, стоял гомон разговоров, а также иногда раздавалось веселое хихиканье и смех нескольких девиц, которых тискали подвыпившие отставные вояки. На вошедшего Кинта никто не обратил внимания, лишь хозяин заведения ему кивнул и пригласил к стойке.
— Добрый вечер, — Кинт подошел к стойке и снял
— Привет, разносолов нет на ужин, не выходной. Могу подать мясо на ребрах, овощи и пиво… или что покрепче?
— Пива.
— Ну, бери вот пиво, — Дарг поставил на стойку высокую кружку, — и присаживайся за свободный стол, ужин сейчас принесут.
Отпивая понемногу пиво, Кинт рассматривал публику, все отставники были старше Кинта лет на пятнадцать, не меньше и в основном это были армейцы. Подали ужин и, пережевывая мясо, Кинт думал о том, что тяжело будет заставить людей, отслуживших не один десяток лет, подчиняться и принять его, в их понимании сопливого мальчишку, как командира. Задумался на эту тему Кинт крепко и даже не заметил, как к столу подошел крепкий парень, загорелый, в бушлате дорожного жандарма и немногим старше самого Кинта, может на года на три…
— Присяду?
— Конечно, — ответил Кинт.
Парень поставил свою кружку, не сгибая правой ноги, присел за стол.
— Дарг сказал, что ты ищешь отставных дорожных жандармов для работы.
— Верно.
— И что за работа?
— Работа дорожного жандарма, точнее железнодорожного.
— Хм… и в чем она заключается?
— Сопровождение составов, охрана путей и разведка маршрутов следования.
Парень задумался, помолчал немного, потом, кивнув на свою ногу, сказал:
— У меня колено простреляно, врач сказал, что гнуться уже не будет толком никогда, но в седле сижу крепко, стреляю…
— Плохих стрелков в дорожной жандармерии не было.
— Точно, — чуть улыбнулся парень.
— Ты служил где?
— Береговой форт, на восток от столицы.
— А чем занимался после упразднения службы?
— Чем только не занимался, — ответил парень, чуть наклонился над столом и прошептал, — стыдно сказать, но даже в борделе проституток охранял полгода.
— Ну… любая работа, если она выполняется хорошо, достойна уважения.
— В Латинг осенью приехал с одним торгашом, конюхом у него служу и сторожем заодно.
— И много платят?
— Еда, жилье и сорок кестов серебром в неделю.
— Жить можно… но скучно.
— Точно, сил нет как тоска порой разбирает.
— Тебя как звать?
— Грат, Грат Тэрэс.
— Кинт Акан, — протянул руку Кинт.
— Так ты из…
— Ага, из них.
— Да уж, значит, к службе привык с детства.
— Так и есть… Ты вот что, завтра утром, с первыми колоколами на ратуше, появись у ворот депо, там еще кабачок рядом и парк вдоль путей.
— Да, бывал там.
— Ну, вот подходи, если есть рекомендательные грамоты какие, то приноси, наниматель проверять тебя будет, так нужно, серьезное дело затеваем.
— Понятно, — кивнул Грат,
— И если все сложится, то ты будешь иметь жилье, питание, обмундирование, вооружение, кест с четвертью золотом в неделю, а также возможность получить пулю в другое колено, ну… или в лоб, — улыбнулся Кинт, — как, устраивает?
— Меня такой вариант очень, очень устраивает.
— Еще пива?
— Да можно.
Кинт подошел к стойке и положил на нее золотой.
— Еще два пива, а на остальное, всем присутствующим выпивки, за знакомство вроде как.
— Вот это по–нашему! — хлопнул своими огромными ладонями Дарг, — Эй ребята, наш новый друг, мастер–жандарм Кинт Акан, в честь знакомства угощает всех выпивкой!
В погребке одобрительно загудели, кто–то присвистнул, отставники потянулись к стойке, а Кинт подхватил кружки и вернулся за стол.
До дома Кинт добрался глубокой ночью, на повозке, в компании еще пятерых вояк, которые всю дорогу распевали пехотные марши, голосами, не имеющими никакого намека на присутствие слуха, но громко и весело. Пошатываясь, Кинт протопал мимо сторожа, кивнув и похлопав его по плечу, добрался до флигеля, где по пути от двери к кровати разделся и рухнул на постель.
Как ни странно, утро не принесло никаких неприятных последствий, в виде головной боли и прочего, кроме мелкого моросящего дождя, но пока Кинт приводил себя в порядок, умывался и грел чайник, дождь закончился, и появилось солнце, сообщая своими яркими и теплыми лучами, что грядет весна. Быстрым шагом Кинт уже дошел до парка, когда со стороны центра города донесся звон колокола ратуши.
Глава двадцать седьмая
Грат прохаживался у ворот, заложив руки за спину и пиная мелкие камушки на земле. Поздоровавшись, Кинт пригласил его позавтракать в кабачок, где они быстро расправились с едой и через десять минут уже стояли в кабинете Тьетэ. После прочтения двух рекомендательных грамот Тьетэ поднял на Грата глаза.
— А что с ногой?
— Попали в засаду контрабандистов, это примерно за год до упразднения корпусов.
— И как вы будете?
Грат повернулся к Кинту… в глазах было сожаление, и тот огонек, что разгорался в них вчера начинал угасать.
— Господин Тьетэ, — сказал Кинт, — ранение в колено не мешает сидеть в седле, контролировать территорию и в случае необходимости метко стрелять.
— Ох уж эта жандармская солидарность, — покачал головой Тьетэ, — хорошо, я надеюсь, Кинт, вы знаете, что делаете. Присаживайтесь Грат, возьмите лист, напишите, чем вы занимались по окончании службы.
Пока Грат марал бумагу своей биографией гражданской жизни, в кабинете Тьетэ, Кинт вышел из управления и подошел к казарме, где уже кипела работа. В окне мелькал Сарт, он сосредоточенно махал жердью с кистью на конце и белил балки. Осмотрев остатки кострища и лохмотья от мочала у стены казармы, Кинт удовлетворенно кивнул.