Эртан. Дилогия

Середа Светлана Викторовна

— Я не могу, — тихо сказал Дан. — Джанис, я правда не могу. Это уже за пределами моего самообладания.

Джанис недобро сузил глаза:

— То есть ты заставил меня бросить все дела, приволок сюда, чтобы я защищал Юлию, а сам не можешь даже отнести ее к алтарю? Ты меня разочаровываешь, смертный.

— Твое разочарование я как-нибудь переживу.

Дверь с легким скрипом приотворилась, и из-за нее показалась глянцевая лысина королевского церемониймейстера:

— Госпожа Юлия, вы готовы? Ждем только вас.

— Еще

минутку, господин Дерек.

Я обернулась к парням и сердито прошипела:

— Слушайте, мне уже все равно, кто меня понесет, давайте решим, наконец, этот вопрос, и меньше, чем через полчаса, все будет закончено.

— Поверь, смертный, мне наплевать и на твои чувства, и на твое самообладание, — процедил Джанис. — Я пришел сюда, чтобы защищать Юлию, а не участвовать в ваших дурацких церемониях. Я не сдам оружие. Если тебе недостает силы отнести женщину к алтарю, войди туда и скажи, что свадьбы не будет.

Несколько секунд парни смотрели друг другу в глаза, потом Дан едва заметно кивнул:

— Иди, вампиреныш. Занимай свое место.

Нимроэль и Джанис скрылись за дверьми. Из дальнего конца коридора доносился звон посуды и шарканье ног — слуги готовили пиршественную залу. Из церемониального зала слышался гул голосов: гости были в нетерпении. Но здесь, перед дверьми, мы с Даном остались только вдвоем. И я поняла, что поторопилась с выводом: мне совсем не все равно.

Заиграли музыканты. Послышался звук распахиваемых дверей — одних, других, третьих — перед церемониальным залом была анфилада маленьких комнат. Дан подхватил меня на руки и ступил на красную дорожку, ведущую к алтарю.

Он не смотрит на меня — взгляд прикован к принцу, словно это единственное, что заставляет его двигаться. Лицо неподвижно, и черты проступают резче, чем обычно, — оно кажется высеченным из камня. Но я телом чувствую жар его тела и стук его сердца. Нас разделяет такая малость: два слоя тончайшей ткани, белое на белом — и нет преграды надежнее, чем шелк свадебного платья. Мне спокойно в его руках — уже давно мне не было так спокойно. Вот только этого спокойствия осталось — три шага… два… один.

Он ставит меня на ступеньку и отходит назад. А я хватаюсь за его руку, как утопающий за соломинку, и мы не разнимаем пальцев. Всего мгновение. И это на целое мгновение дольше, чем дозволено обрядом. По залу проносится шепоток. У меня, наверное, отчаянные глаза, потому что Дан одними губами произносит: «Не бойся.»

Мне страшно. Господи, что я делаю?

Я поднимаюсь к алтарю — алый бархат тепло щекочет ступни. Встаю справа от алтаря, напротив Фернанда. Жених тоже в белом: широкие штаны, просторная рубаха, подвязанная поясом, — костюмчик вполне под стать моей ночной сорочке. Я бы улыбнулась, если б губы не сковало страхом. Музыка замолкает. Становится так тихо, что я слышу свое дыхание. Мы с Фернандом смотрим друг на друга и кожей чувствуем сотни других взглядов– напряженных, выжидающих, взволнованных.

Принц берет в руки

ритуальный кинжал и проводит по запястью.

— Сердце мое, кровь моя, жизнь моя — принадлежит тебе.

Я принимаю клинок из его рук. Надрезаю запястье, но не чувствую боли и слышу только, как чей-то голос — мой голос! — медленным речитативом роняет:

— Сердце… мое… кровь… моя… жизнь… моя…

Капли крови падают в чашу, отбивая ритм. И хотя мне кажется, что ничего больше в мире не осталось, кроме этой чаши и этих алых капель, все-таки замечаю, как меняется лицо Фернанда.

— Клинок… отравлен… — хрипло выдыхает принц.

Покачнувшись, он теряет равновесие, падает вниз, беспомощно раскинув руки. Но прежде, чем голова касается ступеней, успевает произойти еще несколько событий. Из толпы гостей выскакивает эльф. С его пальцев срывается огненный шар и летит в сторону королевской ложи. Король Вильсент I и его младший сын — единственные, кому позволено сидеть во время церемонии. За отцом и братом с взволнованным лицом стоит юная принцесса. Она рождена вне брака, но разве есть до этого дело тем, кто хочет уничтожить род белль Хорвелл?

Одновременно с «выстрелом» сам эльф вспыхивает синеватым пламенем. Смертник-цареубийца. Чей извращенный ум додумался до такого?

Срывается с места Джанис — на его фоне телохранители принца кажутся увальнями.

У меня подкашиваются ноги, сознание плывет. Последнее, что я слышу, — глухой взрыв, крик Дагерати: «Не стрелять!» и пронзительный женский визг. Потом руки Джаниса подхватывают меня — и мир гаснет.

Глава 11

Едва открыв глаза, принц попытался сесть, то ли не заметив, то ли сознательно проигнорировав пальцы магистра на своих висках.

— Не шевелитесь, ваше высочество, — строго сказал верховный маг, прижимая к полу голову строптивого пациента, — вы мне мешаете.

— Займитесь Юлией, я подожду.

— Я уверен, что с ней все в порядке. Действие снотворного скоро закончится. В отличие от вас, она не подвергалась риску получить сотрясение мозга.

— Все равно начните с нее, мне нужно поговорить с лордом Дагерати.

— Если вы не в состоянии потерпеть две минуты, говорите. А еще лучше — выслушайте молча. И постарайтесь не двигаться, я должен убедиться, что у вас нет внутричерепных повреждений.

Лорд Дагерати невозмутимо опустился на пол рядом с принцем.

— Все прошло даже лучше, чем мы рассчитывали, — деловым тоном доложил он. — От огненного шара королевская ложа загорелась, и прежде, чем стало очевидно, что в ней никого нет, Фридерик белль Карса бросился на белль Фарро с воплем «Убийца! Ты обещал, что она останется жива!» Так что к завтрашнему утру вся столица будет болтать о том, что герцог белль Фарро пытался устранить королевскую семью. Это лишит его поддержки со стороны колеблющихся. Ну и кроме того, ни у кого не возникло вопросов, почему мои люди арестовали белль Фарро и обоих белль Карса.