Ёсь, или История о том, как не было, но могло бы быть
Шрифт:
– Чем могу быть полезен? – спросил тщедушный. – Столь почтенной даме. Что привело вас к нам в подполье?
Этот человек располагал к себе своей интеллигентной манерой общения, вкрадчивый голос тщедушного произвел большое впечатление на Надю, и она от неожиданности выпалила:
– Вот, – указывая рукой на Сталена, протараторила Надя, – Вот этот молодой человек вчера обокрал Государственную сберкассу номер один, и ладно бы взял сто тысяч, про которые все газеты трубят, он взял восемь кусков металла, выкрашенных желтой краской. А теперь всюду
– Очень правдиво, – заметил человек в нарукавниках. – Так я вам и поверил. Прямо с кассы к нам в подполье. Ха-х, вы, барышня, правду скажите, здесь вас услышат, мы же друзья, не зря же мы международное подполье, – он взглядом указал на всех людей, находящихся в зале.
– Я не вру, спросите у него сами, – обидевшись, парировала Надя.
– Хорошо, а как вы нас-то нашли, мы же глубоко законспирированная организация, нас ни одна ищейка найти не может. Как? – лукаво поинтересовался визави.
– Что значит – как, у вас у парадной табличка висит размером с ящик, где написано, что вы подпольное общество КомИнтерн, и дежурный нам указал на вашу дверь, мол тута вы.
– А он вам случайно не сказал, где деньги его лежат, и ключи не выдал от них, – съязвил тщедушный. – Нет у нас никакой таблички, и дежурный вам не мог указать на дверь, врете вы, барышня, все.
– Клянусь вам, не вру, идемте спросим у дежурного, и табличку мы вам покажем, – двое у входа одновременно закивали головой. Маленький человек подошел к двери, открыл ее и позвал дежурного.
– Охапкин, а ну, поди сюда.
Дежурный медленно встал с кушетки, потянулся зевая и неспешной походкой, шаркая по всему вестибюлю вошел в залу. Это был огромный человек, под два метра ростом, с бородой на все лицо и с черными кругами под глазами.
– Скажи мне, Охапкин, ты впустил этих людей в подполье? – осведомился тщедушный.
– Никак нет, товарищ Лев, никого не впускал, да и не было никого, – пробасил дежурный.
– А они утверждают, что ты указал им на дверь нашу и что пред парадной, на стене, висит какой-то ящик с названием нашего подполья. Что ты на это скажешь?
– Да врут они. Нет там никакого ящика, там вообще ничего нет. Враки, товарищ Лев. И дверь вашу я вчера в один цвет со стеной выкрасил, ее даже при полном солнце не заметишь.
– Ну-с, что вы на это скажете? – спросил товарищ Лев, оборачиваясь к Наде.
– Я ничего не понимаю, вы же нам указали на дверь эту, мы вам сказали, что в подполье, вы и указали.
– Не указывал я вам, я вас вообще в первый раз вижу, Спал я, ваше благородие, – оправдываясь, дежурный посмотрел на Джежинского.
– Какое я тебе ваше благородие? – возмутился Джежинский. – Я вот с ними, – он пальцем показал на Надю и Сталена.
– Да какая разница, была табличка или не была, видел нас ваш дежурный или нет, мы-то уже здесь, и стоим с вами разговариваем. Ищеек мы не привели, – вмешался Стален.
– А откуда мне знать, что вы сами не ищейки? – спросил
– А оттуда, – Стален указал пальцем в потолок. Странным образом это подействовало на тщедушного. Он распорядился дежурному никого не впускать и закрыть дверь с обратной стороны. Потом пригласил гостей в противоположный угол от типографии, велел ее приостановить, и усадил гостей против себя.
– Лев Давидович Троцкин, – представился он, – идеолог КомИнтерна. – Если все, что вы рассказали, правда, то это провидение. По-другому я это не назову. Нет у нас никаких табличек и вывесок с нашими определениями и Охапкин не дежурный, а наш законспирированный работник. Здесь мы готовим революцию.
Надя нервно заерзала на стуле.
– Я сегодня тоже об этом утром говорила, революция неизбежна. Нас точно друг другу Ленин послал. Иначе как мы все трое видели одно и то же. Без Ленина промысла не обошлось. Я даже придумала идиому: «Когда низы не хотят, а верхи не могут», – гордо произнесла Надежда.
– Я продолжу. Мы глубоко законспирированная организация. Наш девиз: «Один за всех, и все за одного». Глаза Нади заблестели от счастья. Троцкин продолжал:
– Мы построим светлое будущее, и никто нам не сможет помешать. Мы построим не светлое, а красное будущее, цвета алой крови, и ни один империалист не сможет нам помешать в этом. Наша сила – в народе. Мы разбудим от спячки страну, – все больше распалял свой ораторский талант Лев Давидович, применяя шаблонные тезисы Маркса Энгельса. – Пролетарии всех стран должны соединиться и взять в свой мозолистый кулак гидру капитализма и задушить ее.
– «И разорвать цепи неравенства, сломать хребет дракону порабощения», – подхватила Надежда, процитировав Маркса Энгельса.
– О, я смотрю вы начитанная барышня. Читали Маркса Энгельса, похвально, похвально, – возрадовался Троцкин. – Я так понимаю, мы сегодня точно определили свое будущее, – усиливая интонацию, процитировал Маркса Лев. – И кто не с нами, – произнеся, как призыв, он вопросительно посмотрел на зал.
– Тот против нас, – хором откликнулся весь зал.
Никита Хвощов и кукуруза-пейота
Новый рейс «Титаника» доплыл до берегов Южной Америки и доставил очередную партию туристов и эмигрантов в страны испанских конкистадоров. Никита Хвощов знал, кто его вызвал, но никак не мог взять в толк, зачем. Зачем он, скромный ботаник и селекционер, вдруг понадобился самому Сталену, да еще в Мексике. Никита был лауреатом его премии за селекцию кукурузы для вы ращивания оной на Соловецких островах и полях Крайнего Севера. Еще в студенческие годы молодого Никиту заин тересовала данная культура своей необычайной красотой, стойкостью к различным погодным и иным условиям. Он с упорством фанатика начал изучать данный вид культур и, учась на пятом курсе биологического факультета Агро БиоЭнергетического Института, на кукурузе защитил дис сертацию. И пошел семимильными шагами по коридорам ботанической науки.