Еще не вечер (сборник)
Шрифт:
– Не знаю, кто у вас принял документы и как вы их подделали! Мамаша, отойдите! Здравствуйте, ребята, поздравляю…
– Мама! – тонким звенящим голосом сказал Леня. – За мной не приходи, я вернусь сам!
Он подошел к директрисе, запрокинул голову так, что затылок уперся в ранец:
– Мне семь лет, я умею читать и писать! Вы не имеете права… – и прошел мимо растерявшейся руководительницы.
Дети, как известно, бывают жестоки, и одноклассники попытались над Леней подшучивать и издеваться. С исцарапанными лицами, порой искусанные, они быстро отказались от своей затеи. Леня был мал и тщедушен, но отважен и неукротим, как дикий звереныш. Стоило ему почувствовать опасность, он бросался в атаку,
Он уселся за первую парту, прямо против учительницы. Просидел на этом месте десять лет, закончил школу с золотой медалью. Леню дружно не любили и одноклассники, и преподаватели, однако все его побаивались и нехотя, но признавали его превосходство.
И в десятом Леня походил на семиклассника, но он учился, как бог, дрался, как дьявол, первым никогда не трогал, на девчонок не обращал внимания, но при необходимости защищал. Девушки созревают быстрее, и мальчишки-одноклассники обычно уступают им в росте. Леня же рядом с их пышными, почти женскими фигурами смотрелся просто комически. Но разговаривал он с ними сухо, покровительственно, называл всех одинаково – дульцинеями, будто не знал имен и фамилий. Никто не догадывался, какие страсти бушевали в этом маленьком человеке, какие он видел сны, о чем мечтал. С пятого класса он ежедневно делал гимнастику. Грудь у него не налилась, плечи не раздались, но тело стало таким твердым, что по его спине можно было постучать, как по деревяшке. В десятом, на уроке физкультуры, признанные богатыри класса затеяли соревнования по подтягиванию на кольцах. Девчонки, естественно, болели, а Леня молча стоял в стороне. Когда чемпион поднял победно руку, Леня принес табурет, иначе он достать кольца не мог, и подтянулся на одной руке больше, чем чемпион на двух.
– Он и весит в два раза меньше меня! – ломающимся голосом воскликнул чемпион. – Элементарно! Закон земного тяготения.
Леня пальцем поманил его, сел за стол, упер в него локоть, вызвал на борьбу.
– Леня, я тебя и так уважаю, не надо. – Мальчик был великодушен и не хотел унижать товарища. – Ты мне дашь сто очков в математике, физике – тут не надо.
Класс притих, Леня сидел и ждал, смотрел на противника, не мигая черными злыми глазами. Соревнования не получилось – Леня припечатал руку соперника сразу, сам возвратил ее в вертикальное положение и вновь припечатал.
– Вот так! – Он встал. – Лучше меня ты лижешься с дульцинеями, все остальное в жизни ты делаешь хуже.
Он не только унизил ребят, но и наплевал в романтические души девчонок, большинство из которых были открыто или тайно влюблены в поверженного кумира.
Леня Кружнев ничего не слышал о комплексе неполноценности, о мужских сложностях в период созревания. У нас с этим вопросом все нормально. Пока преступления не произошло, все в полном порядке. Психиатры в школу и не заглядывают. А когда что-нибудь случится, то не они заглядывают, а является милиция.
Школу Леня Кружнев закончил, ничего противозаконного не совершив, и, как уже говорилось, с золотой медалью. Естественно, что он считал себя личностью неординарной, значит, должен отличаться, находиться впереди всех, на виду. Иначе никаких красавиц дульциней ему не завоевать. Женщины, как сороки, хватают, что блестит. И Леня подал документы в МГИМО. Он не знал, что соревнования на вступительных экзаменах проходят не между ребятами, а среди их родителей, знания же, как таковые, имеют значение весьма относительное. Леня не готовился
Леня пропустил, но не потерял год, усиленно занимался, следующей весной блестяще сдал экзамены на физмат университета. Студенты приняли его в свою семью доброжелательно, никто не обращал внимания на его маленький рост, да и Леня к тому времени вытянулся. Он быстро стал лидером в группе, затем и на курсе. Завистники, наверное, существовали, но Леня их не чувствовал. Он стал доброжелательнее к окружающим, разговаривая с девушками, даже шутил, ходил в кино и на вечера.
Можно было пожелать Лене Кружневу счастливого и долгого жизненного пути, но произошел неприятный инцидент, закончившийся в народном суде.
Леня влюбился, остановив свой выбор на хрупкой девушке, поглядывавшей на него доброжелательно. Они, что называется, встречались и, хотя девушка училась на филфаке, часто вместе готовились к экзаменам. Через какое-то время они стали физически близки. Леня уже готовился сделать предложение, когда произошла история самая заурядная: девушке понравился другой. Подобные конфликты в студенческой среде – явление обычное. Погорюет сторона потерпевшая, забудет, снова влюбится. Леня был не из таких, к тому же соперник оказался рослым, плечистым красавцем с бархатным голосом. Самим фактом своего существования он наступал Лене на, казалось бы, зажившую мозоль.
Когда Кружнев убедился, что отвергнут окончательно, он на ближайшем студенческом вечере выплеснул в лицо красавца стакан воды и добился, чтобы счастливый соперник ударил первым. Свидетелей присутствовало более чем достаточно. На глазах у растерявшихся студентов буквально за несколько секунд Леня этого парня изувечил. Происшествие поначалу хотели спустить на тормозах: мол, молодежь дралась и дерется, пострадал обидчик, Леонид Кружнев – субтильный юноша, лучший студент курса. Но из больницы сообщили в милицию, что доставлен человек с переломом ребер, челюсти и тяжелым сотрясением мозга, да и многие студенты были возмущены, увидев, как Кружнев первым же ударом сбил соперника с ног, а потом добивал уже лежачего.
Состоялось следствие и суд, Кружнев получил три года условно, был исключен из комсомола и отчислен из университета.
На следствии и суде Леня твердо и последовательно повторил, что ничего не помнит. Его ударили по лицу, и он бросился на обидчика, очнулся, когда его держали товарищи. Это и спасло его от тюрьмы.
«Дурак и неврастеник, – рассуждал он, вернувшись из суда. И чего ты добился?» Парня, который лишь недавно вышел из больницы, он не жалел. Просто о нем не думал, а вот комсомольское собрание вспоминал. Где они, комсомольцы-добровольцы, которых показывают в кино? Робкие голоса, прозвучавшие в его защиту, потонули в шквале негодования. «Кружнев обнажил свою звериную антигуманную сущность, чуждую социалистическому обществу…», «Кружневу не место в рядах…»
Леня все время помалкивал, думал, обойдется, но, когда с трибуны сформулировали мысль о его чуждой сущности да еще добавили что-то о разлагающей идеологии Запада и какая-то комсомолка-двоечница накляузничала, что видела, как Кружнев читает Ницше, он понял – это конец. В своем последнем слове Леня сказал:
– Это вы антигуманны, мозги ваши заштампованы, в Ницше вы ничего не понимаете, так как не читали. И возмущение ваше насквозь лживое, в деканате сказали: исключить, вы и стараетесь.