Ещё один плод познания. Часть 2
Шрифт:
– Спасибо... чуть позже, - Аннет чувствовала, что ей надо ещё немножко "оттаять" прежде чем она захочет, прежде чем ей сможет захотеться вобрать в свою плоть сладкие тёплые глотки...
– А с доктором Бернуа можно?..
– Доктор Бернуа сейчас находится в детской реанимации, откуда будет в ближайшее время доставлена сюда маленькая девочка, Элиза. Секундочку, я ему позвоню...
– Дежурная опять набрала череду цифр...
– Доктор, здесь мадам Рамбо... да, да, понятно...
– Повесила трубку, обратилась к Аннет: - Он вынужден сейчас быть там и наблюдать состояние ребёнка... ведь он сам будет делать трансплантацию, - пояснила она.
– Через полчаса или даже чуть раньше он должен вернуться и тогда прежде
– Тогда я выйду, наверное, минут на пятнадцать, - сказала Аннет.
– Мне надо собраться с чувствами, понимаете... Потом, если можно, угостите чаем...
Она направилась обратно, к лифту - теперь она уже медленно брела... Механическим движением нажала кнопку, так же механически на квадратик, на котором высвечивались номера этажей... Она чувствовала себя "на излёте"... Интересно, если бы стрела, пущенная из лука неведомо куда, могла ожить, что ощущала бы она в те мгновения, когда вложенные в неё тетивою сила и скорость иссякают и уделом её становится вот этот самый излёт... и вот-вот можно будет уткнуться в грудь земли, прильнуть к её - всепрощающему ли, как знать, - лону...
Входной этаж... надо по коридору... а теперь свернуть налево; и дальше всё время прямо... Похожу в темноте у клумбы, решила она... Людей было мало, но впереди быстро шагали, держась за руки, - тоже, кажется, к выходу, - мужчина, у которого чем-то заклеена часть макушки и, кажется, обе руки забинтованы, и девочка лет десяти-одиннадцати, хрупкая, в фиолетовой кофточке, с длинными тёмно-русыми волосами... Аннет подумалось - наверное, после аварии лёгкие травмы... с дочкой куда-то ехал... промыли, забинтовали и выписали; они-то скоро будут дома - а Мишель... а я?.. Вот он оглянулся зачем-то... лица не рассмотришь, но взгляд вроде бы выражает сильную усталость... Больше он, однако, не оборачивался... Аннет всё так же медленно дошла до вестибюля, там тоже было малолюдно... впрочем, вот эти двое у кофемашинки... Уже выйдя наружу, она увидела через стекло, что мужчина махнул рукой - видимо, машинка неисправна, - и они тоже двинулись к выходу. Аннет уже отдалилась от круглых желтоватых фонарей над пандусом, уже стояла почти в темноте у газона с неяркими и невысокими цветами по краям, когда заметила - они вдвоём идут к ней... Да, именно к ней, иначе им незачем было бы сюда... Что они хотят?..
Когда они приблизились, Аннет отчасти успокоило его лицо. Оно не внушало опасений: невротического склада, но тонкое и располагающее... И у девочки нечто трогательно-уязвимое в глазах... И слова этого человека прозвучали смущённо-сбивчиво:
– Простите, пожалуйста, мадам... простите... но я обязан задать вам этот вопрос: не имеете ли вы некоего отношения... к донорству почки?..
Она была сначала ошеломлена этими словами - откуда он взялся, кто ему рассказал?
– но тут же явилось озарение: да это же он спасал ту малышку... он и его жена, которая, видимо, сейчас около этой Элизы... а девочка - его дочь, которая согласилась - нет, сама предложила, - отдать почку... и если бы не Мишель, то она сейчас лежала бы там!.. Это они! Ну конечно, он же руки и голову поранил, наверное, о стёкла машины, потому и бинты! Да, это они!.. Но мучительна была ей сейчас встреча с этими людьми... зачем он подошёл?.. И она заставила себя, отстраняюще взглянув, спросить, насколько это ей удалось, твёрдо - даже жёстко, - и сухо:
– Кто вы? И почему вы подумали это?
Её тон - видно было, - смутил их обоих ещё более. Взгляд его почти беспомощно метался, когда он вновь заговорил:
– Мы... понимаете, мы, волею обстоятельств...
– он запнулся, колыхнул кистью прядь волос, будто бы желая ободряюще встормошить самого себя, - произошедшее вчера вечером волею обстоятельств связало нас лично с этим ребёнком... с девочкой этой, которой будет производиться пересадка...
"Не на кого переложить..." эти слова напомнили Аннет что-то... да, конечно, так думает в "Сказании об Избавителе" Тетрарх, промолвивший своё "да будет так", посылая тем самым юных дочерей своих на стезю, грозящую гибелью... И стоящий перед нею человек, и его жена ещё, наверное, час назад думали, что не на кого переложить им жертвенное донорство, к которому готовилась эта хрупкая девочка... девочка, решившаяся на то, чтобы пойти стезёй Исцелительницы!.. Они же не знали, что кто-то перехватит у неё эту долю... Вот почему так крепко, точно боясь выпустить - упустить, - держит он её за руку... её, которая чудом - так он, наверное, думает, - не лежит сейчас на операционном столе... И он не знает, кому обязан этим чудом; кому они все трое обязаны... но он - это нравилось Аннет, - говоря о "пребывании в долгу", перешёл с "мы" на "я"... он, казалось ей, хочет возложить этот долг на одного себя - не на близких...
И не только лицо - речь у него также невротически ломкая... и экзальтированная - "надлежит пребывать...", - что тоже свойственно личностям такого типа в моменты сильной взволнованности...
Ледяная отстранённость её взгляда растаяла; он, кажется, уловил это... и, черпнув толику уверенности, собирается добавить что-то... Но сейчас он, не дай Боже, - ещё возьмёт и выразит соболезнование!.. Нет, только не это!.. Но он не выразил - Аннет услышала совсем иное:
– Понимаете, жизнь превращается порой, - действительно уже более уверенным был его голос, - в безумно жестокие качели...
Ей показалось, что вместе с веками и ресницами сами её глаза - "текуще-вбирающие", так называет их Мишель, - изумлённо взмыли, когда прозвучало это слово... Качели!.. В которые превращается жизнь!.. Это буквально то, что ОН, Мишель, ещё едва знакомый, сказал ей двадцать лет назад в буфете аэропорта!..
– ... В безумно жестокие качели, у которых одна связующая ось... и то спасительное, чему мы радуемся, как дитя на взлетевшем в свой черёд конце планки, может вытекать... может восходить...
– пусть и не по злому умыслу нашему, - к чему-то тягостному, что придавило и заставило опуститься к земле другой её конец... Вот я и опасаюсь, что в нашем случае это тоже так...
Его дочка в продолжение всего этого монолога с напряжённым участием смотрела на него, - кажется, очень волнуясь, не запутается ли он, и полуосознанно изо всех сил стараясь поддержать взглядом, - и раз-другой перевела глаза на Аннет, желая, видимо, почувствовать её отношение к звучавшему...
Аннет молчала несколько секунд, осмысливая это... Он имеет в виду не те качели - не раскачивалки, а перевешивалки, - но сам образ!.. И так ли это "в нашем случае"? Конечно, незачем ему... им... знать правду, но я-то её знаю... Мне предстоит обдумывать это - вместе с Мишелем, обязательно вместе с ним!..
Затем - спросила... уже мягко и с неким оттенком "обречённости" в голосе:
– А почему вы решили, - точнее, догадались, - что я имею... отношение к этому?..
– Она чуть запнулась, потому что хотела сказать "косвенное", но удержалась: лучше не надо - это "юридическое" слово, нарочитое и притянутое, побудило бы его, скорее всего, подумать прямо противоположное...
– Вы были на третьем этаже - там хирургическое, - и именно оттуда спустились на входной; я видел, проходя мимо лифта, светившийся номер. Вы были там ночью - а значит, в связи с чем-то экстренным, - причём менее чем за час до трансплантации, которую планируют начать в пять с небольшим. И - простите ещё раз, - выражение вашего лица подсказало мне многое...