Еще один шпион
Шрифт:
На Петроградского надели жесткий рюкзак с закрепленной внутри бензопилой, из него торчал штырь с пропеллером, лопасти почти касались коротких седоватых волос.
– Слышь, Савва, башку втяни и особенно не верти, а то оторвет на хер, – озабоченно сказал Инженер и дернул за шнур.
Заревел двигатель, закрутился пропеллер. Савву потянуло вверх, но подъемной силы хватило только на то, чтобы чуть-чуть оторвать его грузное тело от железной крыши...
– Да-вай, да-вай! – Инженер, присел, чтобы не попасть под винт, схватил незадачливого летуна за ноги и, пыхтя, пытался подбросить его вверх. Да и сам Савва
– Снимай эту елду! – перекрывая рев мотора, рявкнул, наконец, Петроградский.
Инженер выключил двигатель, снял ранец с Саввы, тот тяжело опустился на крышу и взялся за голову.
– Я думал – щас взлетит! – вроде как оправдывался Инженер.
– Да, облом...
Все были взбудоражены и огорчены – как всегда, когда удачно начатое дело прерывается на середине.
– Что ж ты, мудила, не проверил! – Савва закурил с убитым видом. Мысленно он уже перенесся туда, за колючую проволоку, а сейчас тяжело возвращался обратно. И гражданский костюм из средства мгновенно затеряться среди обычных людей снова превратился в строго запрещенный предмет, за который без разговоров сажают в карцер.
– Правильно говорят: жрать на ночь вредно – целлюлит нажрешь! – вдруг брякнул, на свою беду, Бруно. – Разъелся ты, братское сердце. Я бы улетел без вопросов!
– Ну, так лети! – раздраженно махнул рукой Савва. – Если не обосрешься... На словах-то все летчикикосмонавты!
– О! Точняк! – обрадовался Инженер. – Давай, Тарзан, лети! Чего машине зря пропадать?
Остальные тоже оживились, стали хлопать карлика по плечам, улыбаться:
– Ну что, полетишь? Или очко «жим-жим» играет?
Бруно выпятил грудь и нижнюю губу. Он никуда не собирался лететь – больше того, в каптерке его ожидал горячий чай и открытая банка тушенки. Но бунтарский дух карлика и показная молодецкая удаль рвались наружу.
– У меня жим-жим?! Да я с пяти километров без парашюта в море прыгал! Надевай свой мотороллер!
Инженер проколол в широких ремнях новые дырки, закрепил на маленькой фигурке тяжелый ранец, от чего ее сразу скособочило влево, помудрил с креплениями, выравнивая пропеллер, сунул в корявую ручонку какой-то цилиндр с подвижным кольцом:
– Это регулятор: вправо крутишь – вверх летишь, влево – вниз, на посадку...
Бруно ошарашенно молчал, казалось, он сам не верил, что сейчас произойдет. В подогнанной по фигуре черной рабочей робе он казался сгнившим грибком, над которым зачем-то раскрыли странный четырехлопастный зонтик.
– Приготовился... Старт!
Инженер запустил двигатель и еле успел отскочить: карлика будто снесло с крыши! По косой линии его потащило вверх, и, оставляя за собой неимоверный грохот и сизый дым, он понесся над территорией колонии, виляя, как пьяный велосипедист. Все, кто был внизу, подняли головы и застыли в изумлении, словно каменные изваяния. С вышек ошалело смотрела охрана, но никто даже не потянулся к оружию, что впоследствии не помешало беглецу утверждать, что в него выпустили не меньше тысячи пуль.
Болтаясь под пропеллером, Бруно непроизвольно сделал круг над зоной, при этом казалось, что карлика кто-то схватил за шиворот и раскручивает, чтобы забросить подальше. Потом
На этом беспримерный побег и завершился. Много ли шансов скрыться имел карлик в зековской одежде с белой биркой на груди: «Г. Кульбаш, 4-й отряд»? Тем более что скрываться он и не хотел, а хотел как можно скорее попасть в свою каптерку, пока никто не сожрал его консервы и не выпил его чай. Поэтому Бруно сразу же отправился обратно, но все время натыкался то на заборы, то на канавы, то на завалы всякой дряни, долго обходил препятствия и в конце концов заблудился. Злой и подавленный, он сидел на бетонных плитах, когда розыскная группа с автоматами наперевес взяла беглеца в кольцо.
За ограждением зоны он находился ровно три часа, за побег получил два года и прославился на всю тюремную Россию. Когда он после суда опять пришел в колонию, его попытались называть Карлсоном. Но Бруно счел такое «погоняло» обидным и каждый раз устраивал драку, поэтому кличка не прижилась. А вскоре в зону пришел Магомед, и жизнь Бруно Аллегро круто изменилась...
Исправительно-трудовая колония особого режима для пожизненно осужденных ИК-33, «Огненный остров».
17 октября 2010 г.
«...Совсем замерз. Ночью не уснуть.
Буду писать, чтобы хоть как-то отвлечься.
Итак, я, как говорят мои новые коллеги, «мотаю срок» в ИК-33, на особом режиме. Хотя «Остров Огненный» славится как раз тем, что срока как такового здесь не существует, все сидельцы отбывают бессрочное заключение. В основном по сто пятой статье – убийство.
Изоляция полнейшая: все сидят по двое, других зеков не видят, разве что хозобслугу. Режим жесточайший, это животное Блинов говорило, что нигде такого нет, а оно много изоляторов и пересылок прошло. В бетонных камерах холод и сырость, пайка скудная и малосъедобная, почти все время взаперти, воздуха не хватает, – все сделано для того, чтобы «пожизненное» надолго не растягивалось.
Животное иногда орет, особенно на публику, когда журналисты приезжают: «Лучше бы расстреляли, что это за жизнь!» Те потом так и пишут в своих газетах. Только не знают они, что животное врет, ухмыляется потом, а то и в открытую хихикает: «Дураки, да нет ничего страшнее смерти! Одно ожидание чего стоит! Может, это ожидание еще и хуже, чем выстрел в затылок! А жизнь – это кайф, какая бы ни была: пить, жрать, спать, дрочить можно, а что еще нужно?"
Оно-то знает, что говорит, его еще к «вышке» приговаривали, оно почти два года ждало исполнения... А тут мораторий, а потом гуманизация, ходят слухи, скоро и сюда понаедут международные комиссии, чтобы камеры были, как номер в гостинице – и ковры, и телевизор, и интернет... А как вы думали: права человека!