Еще один шпион
Шрифт:
– Успел, – сказал Леший. – Ничего. Похоже, эта часть архива погибла во время январского пожара 42-го года. Там много чего погибло.
– Вот, – Крымов ткнул перед собой указательным пальцем. – Я тоже так думаю. Но в чем я уверен: операция была. Планировалась во всяком случае. Под самым высоким патронажем. Перед Сталиным за нее отвечал лично Берия. Не нарком финансов тогдашний... Зверев, кажется, а – Берия. Это много значит... А что из всего этого получилось, не знаю. Просто не интересовался. У нас в «Тоннеле» других дел хватало, некогда за кладами гоняться было.
Бывший замнач поморщился, оскалил крепкие желтоватые зубы с зажатой в них
– Ясно, – сказал Леший.
Кому-то некогда было гоняться, а кто-то только этим и занимался. Небогато, прямо скажем.
– Чего уж тебе ясно-то? – проворчал Крымов. – Ладно. Это еще не все. Я разыскал у себя координаты одного человека, ветерана. С сентября по декабрь 41-го он числился в семьдесят девятом особом подразделении. Это проверенные данные. Правда, в операции, скорее всего, никакого участия не принимал. Может, в интендантах был или в штабе писарем, не знаю. На 50-летие Победы наши ребята ходили поздравлять его. Ну, как коллеги-«подземцы». А он даже на порог их не пустил – бандитов, говорит, стерегусь. Так и не открыл. Попробуй, поговори с этим мухомором, может, что и узнаешь нового. Но имей в виду, он мужик не простой... И выпить не дурак...
– А его фамилия не Шапошников, случайно?
– Нет. Первухин. Павел Матвеевич Первухин, – удивленно сказал бывший замнач. – А что за Шапошников такой?
– Да так, случайно всплыло... Неважно.
Леший вдруг понял, что ему почему-то не хочется рассказывать Крымову о найденном блокноте.
– А, – сказал Крымов. – Ну что ж...
Он протянул Лешему желтый квадратный листок, где аккуратным почерком был выведен адрес.
– Вопросы есть?
– Пистолетик-то именной от кого? – не удержался Леший, кивнув на отвисающие штаны.
Крымов ничуть не удивился такой прозорливости, только пощупал карман, будто хотел убедиться, что его содержимое на месте.
– От маршала Берия Лаврентия Павловича. За выполнение ответственного задания особой важности.
Потом он молча проводил гостя в прихожую, открыл дверь, скинув прочную стальную цепочку со слегка перекрученными вокруг оси звеньями. Лешему показалось, что он уже видел такие звенья – на наручниках.
– Всего доброго, – сказал на прощание Леший.
– Будь, – сухо ответил Крымов.
Дверь уже успела захлопнуться. Леший понял, что откартографируй он хоть все четыре уровня подземной Москвы, до Неверова ему будет далеко... Порода, видишь ли, не та.
Это точно!
«Мухомор» жил на южной окраине Щербинки, в новенькой бюджетной шестнадцатиэтажке. Когда-то давно Леший бывал в этих краях – отмечали с друзьями школьный выпускной. На электричке добирались. Ферма здесь стояла какая-то, и поле было, по которому трактор ездил, а дальше – старый ельник, где они палатку ставили и костер разводили... А сейчас – разбитый асфальт, сухая глина, железная дорога рядом и ни одного дерева. Неуют, пылища! Такая же неуютность в подъезде, и в однокомнатной квартирке на седьмом этаже. И вид из окна унылый. Но хозяин, в отличие от Крымова, оказался приветливым и гостеприимным. Правда, Крымову он не приносил водку в качестве гостинца.
– Курить хочешь? Водочка табачку требует. Можно прямо здесь, вытянет всё потиху!
Первухин для примера засмолил примятую «двойным крестом» папироску, окутался желтоватым дымом, кивнул Лешему: давай, мол. Леший тоже закурил, но без охоты. После третьей рюмки в голове немного шумело.
– Вон,
На балконе среди горшков с растениями стояли на табуретках четыре скворечника. И все четыре, похоже, с жильцами: до слуха Лешего долетал близкий, приглушенный балконной дверью птичий гомон.
– С человеком ведь тоже так – сделаешь что-то не так... не со зла, конечно, по небрежности, по недомыслию... А он запомнит, обидится. И больше к тебе ни ногой. Ты закусывай давай, майор, не сиди просто так! – гаркнул вдруг Павел Матвеевич без всякого перехода. – Вот пельмени – сам лепил. Не отпробуешь – рассержусь, серьезно говорю. Четвертый тост в штрафбате у нас знаешь, за что пили? За малую кровь. Это чтоб ранило, но легко. Вот так от. Только сейчас это уже не важно. Ну, тогда – за здоровье, майор!
Дед проворно наполнил рюмки. Дед? Вряд ли он старше Крымова... Выглядит хуже. Полковник был начальником, а Первухин – исполнителем. Это большая разница. Выпили.
– А первый какой? – спросил Леший.
– Что?
– Тост какой первый пили в штрафбате?
– А-а. За Сталина, ясное дело. За это тоже сейчас не пьют. А я – пью. И за товарища Берия пью. Говорят, он смерти желал вождю, но это неправда. Салатик вот я тоже сам рубил – знаешь, как я салат рублю? Все барахло скидаю в миску кучей, а там штык-ножом махаю почти не глядя. Штык-нож у меня настоящий, еще с тех времен. Вот так от. Зрение-то у меня плохое, кубики эти мелкие из колбасы там, картошки – не, не разгляжу, скорее пальцы поотрубаю. Да и терпения нет. А так – будто в окоп немецкий заскочил, просто песня. Ты ешь, капитан, а то с ног свалит...
Леший ел. Пельмени были вообще без соли – забыл дед про соль. «Оливье» и в самом деле представлял собой мешанину из каких-то разноразмерных ошметков – к счастью, это были не вермахтовцы. Короче, Леший ел и не жаловался.
– Зря вы это, Павел Матвеевич. Не надо было ничего готовить. Я и так пришел время у вас отнимать, а вы еще все это...
– Да я не тебе! Ты тут вообще ни при чем! – заорал Павел Матвеевич. – Это детишки ко мне из школы ходят, шефствуют вроде как... Не знаю, как это называется. Я после контузии слова некоторые забыл, до сих пор вспомнить не могу. А я, значит, шефство свое тоже над ними держу. Потому всегда что-нибудь про запас есть. Вот только водку они не пьют. И с собой не носят. Рано еще в их возрасте-то. А ты – носишь и пьешь. Так что мы с тобой в расчете, вот так от.
– А что, кто-то еще продолжает шефствовать над ветеранами? – удивился Леший. – Я думал, это только в советское время... Давно уже ни о чем таком не слышал.
– А как, думаешь, мне эту квартиру дали? Я ведь всю жизнь в коммуналке промыкался. А теперь, как ветеран, получил! Только что тут делать? В городе выйдешь, в скверике посидишь, друзья у меня там были... А здесь вот только этот птичник вместо друзей. Да пацанята... Я на День Победы хожу к ним в школу, ну там байки про свой штрафбат рассказываю. Только, конечно, не говорю, что это штрафбат. А некоторые ребятенки потом ходят ко мне, просят еще рассказать. Ну и подкормиться, конечно, тоже. Очень салатик вот этот любят...