Еще один Валентинов день
Шрифт:
Чем больше она говорила заветные слова, тем больше он верил. А он не мог позволить себе поверить, что Хелен Эмерсон любит его. Потому что слишком тяжело будет уйти.
Поэтому снова поцеловал, дразня, используя язык, упиваясь трепетным ответом, углубляя ласки. Целовал с нарочитой медлительностью, не оставляя без внимания ни губы, ни небо, ни зубы, целовал, пока она не задохнулась, целовал, пока не задохнулся сам, но оба ничего не замечали.
Мешковатая рубашка соскользнула довольно легко, за ней последовал кружевной бюстгальтер. Самое умное, что сделали современные люди – усовершенствовали дамское нижнее белье, которое
Джеймс последовал губами вниз, желая снова поласкать грудь. С чего он решил, что она слишком мала? Идеальная… и на ощупь, и на вкус. Позволил языку покружить вокруг каждого крохотного тугого комочка, наслаждаясь дрожью стройного тела, упиваясь немыслимым наслаждением.
Добрался до плоского гладкого живота. Поцеловал пупок, поцеловал низ живота, поцеловал белый хлопок, прикрывающий нетронутое лоно. Поцеловал изящные извивающиеся бедра, поцеловал колени, поцеловал икры, поцеловал узкие ступни.
– Рафферти, – задушенным, изнемогающим от страсти голосом прошептала Хелен.
– Пока нет.
Скользнул длинными пальцами под трусики, потянул вниз и бросил через всю комнату, оставив Хелен обнаженной, возбужденной и напуганной. Не хотелось пугать ее еще больше, но Рафферти четко шел к цели, и даже истошная истерика не смогла бы его остановить.
Он склонился ниже и коснулся губами заветного местечка. Хелен дернулась, потрясенно и протестующе пискнув, Джеймс проигнорировал вскрик, сильными руками раздвинул бедра, дегустируя, лаская, не обращая внимания на девичий шок, застенчивость и робость, отмахиваясь от всего, кроме благоухающей страстью влаги. Хелен впилась в его плечи, пятки вонзились в матрас, все тело выгнулось дугой.
Она трепетала, всхлипывала, задыхалась, но Рафферти не давал себе воли. Он всегда умел продлить удовольствие для женщины и заставить ее кричать в темноте, и сейчас с наслаждением вкушал первый экстаз Хелен, настолько мощный, что сам едва не кончил.
– Джейми, – томно пролепетала она.
Рафферти накрыл собой возлюбленную, стараясь не раздавить, тяжелая отвердевшая до боли плоть покоилась в колыбели мягких бедер.
Джеймс обхватил ладонями потрясенное лицо. Поцеловал в губы, намеренно давая ей отведать собственный вкус. Приласкал веки, шею, ощутил быстрый беспорядочный пульс, потом снова раздвинул безвольные ноги. Хелен была еще слишком слаба, еще дрожала от последних содроганий, чтобы помочь ему, но он не возражал. Пришлось напрячь все силы, чтобы держать себя в узде, контролировать неодолимую потребность ворваться во влажное тепло, надавить, толкнуться и извергнуться пьянящим взрывом.
Кожа Рафферти покрылась испариной, когда он замер возле никем не тронутого входа. Мускулы свело от усилий не спешить и успокоиться, когда он начал осторожно протискиваться внутрь, туда, где так шелково, гладко и очень узко. Хелен распахнула глаза, когда он достиг неизбежного барьера.
Рафферти подумал, что запросто мог бы умереть: непонятно, как пережить эту невыносимую муку и эту невыразимую радость. Посмотрел на раскинутые на белой подушке
– Не останавливайся, – прошептала Хелен, комкая пальцами простыни. – Пожалуйста, Джейми, не останавливайся.
– Я бы и не смог, – признался он.
Затем сильным резким движением бедер прорвался внутрь и погрузился в тугой обволакивающий жар.
Хелен еще сильнее стиснула его руками, и он почувствовал, как ее сотрясают взрывные судороги то ли боли, то ли желания.
Рафферти попытался вырваться, но Хелен накрепко сцепила ладони, прильнув еще теснее. Он обхватил ладонями лицо, ласково обводя пальцами изящные контуры.
– Ничего не получится, если мы не будем двигаться, – прохрипел Джеймс.
– Знаю, – прошептала она, открывая глаза. – Я читала.
– В «Озорных девчонках», наверное? Тебе больно?
– Не очень.
Рафферти понимал, что это ложь, но не такая уж страшная.
– Постараюсь, чтобы тебе стало легче, – пообещал он, чуть-чуть отстранился, потом протолкнулся на дюйм вперед.
Хелен не шелохнулась, Рафферти был не против полностью взять инициативу на себя и продолжал двигаться, углубляя проникновение, наслаждаясь каждым сполохом подступающего экстаза. Хелен впилась в широкие плечи, подавшись бедрами навстречу равномерным толчкам, и он ощутил ответную дрожь, волнами сотрясающую ее внутренние мышцы.
Рафферти так отчаянно стремился ворваться в гибкое молодое тело, что затрясся вместе с Хелен. Но сейчас гораздо, гораздо важнее насытить ее потребности. Не имело значения, что он уже подарил ей удовольствие, не имело значения, что заслужил свое. И пусть он разваливается на части, пусть темнеет в глазах, однако на следующую вершину они взлетят вместе.
Хелен вонзилась ногтями в теплую кожу, стройные бедра извивались под ним, стискивая, призывая, маня, дыхание всхлипами врывалось в ухо. Даже сквозь туман собственной неистовой страсти Рафферти впитывал и осязал все нюансы ее пылкости, чувствовал, что она балансирует на краю бездонной пропасти, податливая, трепещущая, испуганная.
Просунул руку между ними, коснулся заветного местечка, потом вздыбился внутри нее, сильно вдавив Хелен в мягкий белый матрас. Тысячи крошечных судорог ласкали затвердевшую плоть, и Рафферти целиком растворился в невероятных ощущениях, отдавая всего себя: и тело, и душу, и разум, – и обоих захлестнула гигантская волна беззащитной безнадежной любви.
Джеймс понимал, что слишком тяжелый, но не было сил скатиться с Хелен. Обхватил голову любимой ладонями и расцеловал повлажневшие щеки, постепенно восстанавливая дыхание. Может, если она крепко оплетет его руками и ногами и не выпустит из объятий, он не исчезнет.
Но Рафферти, пережив в жизни немало неприятностей, прекрасно осознавал, что хватка Хелен не удержит его в этом мире, а он не сумеет уберечь ее. Откатился в сторону, потянул ее с собой и обнял. Она покорно улеглась рядом и уткнулась лицом в горячую кожу. Джеймс гладил густые волосы, нежно, успокаивающе, прислушиваясь к прерывистому дыханию, к глухому стуку сердца, пока Хелен приходила в себя. Подождал еще немного, потом решил, что она вернулась в реальность, и осторожно посмотрел на нее.
Хелен отвела взгляд, и он с разрывающим душу умилением понял, что она стесняется.