Еще один Валентинов день
Шрифт:
– Покажи мне, – отмахнулась Хелен от его озабоченности. – У нас есть всего несколько часов. Научи, что надо делать.
Рафферти застонал, последняя попытка сдержаться провалилась, он погладил ее между ног, разжигая истому в заветном местечке. Хелен выгнулась дугой, всхлипнув от удовольствия, он улыбнулся в темноте, приговаривая, нашептывая, какая она сладкая и пылкая, какая мягкая и гладкая, какая влажная и горячая, и как сильно он ее хочет, и как нестерпимо нуждается в ней.
– Медленно, любовь моя, – прошептал Джеймс,
И затих от наслаждения, когда она, следуя его указаниям, осторожно опустилась и полностью вобрала в себя стальную твердость.
На этот раз никакой боли не ощущалось. Только теснота и растяжение, только огромная восхитительная наполненность внутри. Хелен таяла, сердце разрывалось, душа парила. Рафферти удерживал ее бедра большими ладонями и задавал неторопливый ровный темп, который, скорее всего, сведет ее с ума. Он владел собой куда лучше, чем она. Когда она была готова разлететься на куски и взлететь к небесам, он перекатил ее на спину, накрыл собой, медленно и ритмично заработал бедрами. Хелен хотелось кричать, впиваться ногтями в широкие плечи и плакать.
И вдруг Рафферти тоже обезумел, он толкался в нее снова, снова и снова, в таком исступленном желании, что вызвал у Хелен необузданный отклик. Потом окаменел в ее объятиях, жесткое тело выгнулось, с губ сорвался сдавленный стон. Хелен воспарила вместе с ним, бросаясь в омут любви, не признающей границ времени и пространства, жизни и смерти.
Рафферти все еще крепко ее стискивал, и она надеялась, что он оставит хоть какой-то след, пусть даже синяк, который будет напоминать о нем, когда он исчезнет. Все что угодно, любой знак, что он действительно был с ней.
Рафферти спрятал лицо в волосах любимой, сердце билось так же яростно, как у нее. Хелен жаждала вцепиться в него так неистово, чтобы все силы ада и рая не смогли его оторвать от нее. Конец придет всевластью смерти… Откуда это? Из Шекспира? Из Библии? Неважно, лишь бы оказалось правдой.
Постепенно любовники пришли в себя.
– Я раздавлю тебя, – пробормотал Рафферти, не пытаясь сдвинуться в сторону.
– Вот и хорошо. Не покидай меня.
И невольно вздрогнула от неудачной просьбы.
– Имею в виду, не…
– Я знаю, что ты имеешь в виду.
Рафферти поднял голову, посмотрел на Хелен, и впервые его лицо было странно спокойным. Ни мрачной насмешки, ни темных секретов, прячущихся в глазах.
– Не хочу покидать тебя.
Хелен обнаружила, что может улыбаться, по-прежнему крепко сжатая в его объятьях.
– Правда? Мог бы и обмануть.
Он поцеловал ее, слегка касаясь распухших губ.
– Не стоило заниматься с тобой любовью, а потом исчезнуть, – печально промолвил Рафферти. – Ты заслуживаешь лучшего…
– Угу, – кивнула
Она даже не старалась скрыть тревогу и любовь в голосе. Он в любом случае все понимает.
– Не могу просить тебя ждать триста шестьдесят пять дней…
– Триста шестьдесят три, – поправила Хелен. – Я ждала тебя двадцать девять лет. Какое значение имеют триста с чем-то дней?
– Хелен, я…
На этот раз она остановила его, приложив пальцы к теплым губам.
– Больше ничего не говори, ладно? – прошептала она. – Пообещай, что вернешься. Я буду ждать.
– Не хочу, чтобы ты…
– Я буду ждать, – сурово отрезала прокурорша.
Рафферти закрыл глаза, тщетно борясь с собой. Потом открыл, в сияющих глубинах царили любовь и согласие.
– Я вернусь.
– Не сомневаюсь, – проворчала Хелен, голос звучал незнакомо и серьезно даже для собственных ушей. – И для нас начнется новая жизнь.
Потом неохотно смежила веки, не в силах держать их открытыми ни минутой дольше.
Хелен не хотела спать. Не хотела терять ни единой секунды, ни единого момента, ни единого вздоха, ни единого удара сердца. Но у организма собственные нужды и своя мудрость. Она пережила самые бурные сорок восемь часов в жизни, телу требовалось отдохнуть и восстановиться, независимо от того, как сильно она сопротивлялась. Хелен закрыла глаза, впитывая вес мужского тела, запах разогретой кожи, звук ровного дыхания. А потом отключилась.
Рафферти подождал, пока она не заснет, подождал, сколько возможно, потом осторожно отвел ее руки и лег рядом, наблюдая в лунном сумраке за сном любимой.
Снег давно перестал идти – еще до того, как они спустились с крыши. Случившееся там казалось странным и далеким. Бывший гангстер никогда не видел так много копов в одном месте и в одно время. Вполне достаточно, чтобы заставить понервничать.
Однако Рафферти полностью игнорировал полицейских. Потому что слишком переживал за Хелен… лицо бледное и испуганное, мышцы ослабли, глаза распахнутые и любящие. Впереди неизбежная встреча с судьбой, значит, необходимо воспользоваться каждой минутой жизни и любви, прежде чем будет вынужден уйти.
Рафферти тихонько лежал рядом, нежно гладил, убирал волосы со лба, мечтая слизать следы высохших слез на щеках. Он так хотел эту женщину, так изголодался по ней, что никогда не насытится.
Никак не получалось избавиться от ощущения правильности и неизбежности произошедшего. Следовало бы сожалеть о том, что касался Хелен, взял ее, занимался с ней любовью. Следовало бы раскаиваться, что она будет его ждать.
Но не мог. В его жизни нет места логике и долгу. Он просто знал, что прав. И Хелен права, что их любовь – это навсегда. Даже если они знакомы всего сорок восемь часов.