Еще одна сказка барда Бидля
Шрифт:
Мы спешим, маленькие наивные дурачки, рассказать ему обо всем, что с нами случилось, но он, пряча покалеченную руку в складках мантии, смотрит на нас устало и с явным недовольством. А мы не сразу это замечаем, и продолжаем вываливать на него все, что мы успели узнать и придумать про Снейпа, про то, что он Упивающийся, про то, что он служит Волдеморту, про то, что незаконно учить нас Темным Искусствам. Но директор в какой-то момент предостерегающе поднимает руку, и мы замолкаем.
– Я уверяю вас троих, что это не так, - он произносит это таким тоном, что мы понимаем, что спорить бессмысленно.
– Профессор Снейп не служит Волдеморту. А все, что он делает на уроках, он делает с моего ведома.
– Но, профессор Дамблдор, - начинает Гермиона, - как можно наложить заклятие на живое существо? Это же просто отвратительно.
– Мисс Грейнджер, - голос Дамблдора звучит сейчас непривычно строго, - иногда надо перешагнуть через себя, если это необходимо для того, чтобы победить. И профессор Снейп об этом знает. Вы еще очень молоды, к сожалению, времена сейчас такие, что вам предстоит столкнуться и с жестокостью, и с необходимостью сражаться. И вы можете попасть в такие ситуации, где даже речи не будет идти о милосердии и снисхождении. Где выбора вам не оставят - либо убьете вы, либо вас, а иного не дано. К тому же на сегодняшнем уроке вы прекрасно понимали, что перед вами не живые существа. Мне удалось уговорить профессора Снейпа не отстранять вас троих от занятий в его классе. Но с условием, что подобное происходит в первый и в последний раз.
А потом он, наконец, улыбается и говорит:
– И прекратите уже, в конце-концов, слоняться ночью по школе. Вы уже не маленькие. Думаю, вы можете найти себе лучшее применение, чем мыть полы и чистить серебро под руководством нашего Аргуса.
Он отсылает Рона с Герми в гриффиндорскую башню, а меня просит остаться. И тот наш разговор все коренным образом меняет, потому что он рассказывает мне о крестражах. А еще зачем-то о том, что Снейп учился с моими родителями на одном курсе и не то, чтоб особо любил моего папу, Сириуса и дядю Ремуса. И что все это было взаимно. Что ж, если это и не оправдывает Снейпа, то, по крайней мере, что-то объясняет…
Вообще шестой курс Хога запоминается мне как самая безрадостная полоса в моей жизни, ее оживляют только ненависть к Снейпу да начавшиеся под руководством Дамблдора поиски крестражей. Но ни то, ни другое не кажется мне достаточно ярким - поиски практически ни к чему не приводят, я вижу, как расстраивается и все больше теряет уверенность всемогущий директор Хога, ну а что до Снейпа - наверное, я просто не умею ненавидеть так, чтобы это чувство придавало красок моей жизни. Если я ничем не занят, мне банально пусто, тоскливо и одиноко - я один на этом свете, совсем один, брошенный на растерзание всему магическому миру, беспомощный неумеха, так и не успевший вырасти.
И только одно воспоминание освещает для меня тот странный год, как тонкая свеча мрачную комнату, погруженную во тьму. Как ни странно, это Рождество, мое первое и последнее Рождество, которое я встречаю в Хоге.
Я всегда проводил это время дома, мы наряжали елку на улице прямо перед нашим домом и радовались, что деревце с каждым годом становится все выше и выше, и что игрушки на ее верхние ветки теперь уже нельзя просто вешать, а приходится левитировать. И мама пекла огромное количество печенья - с орехами, апельсинами, корицей, взбитыми белками, крендельки, покрытые крупным коричневым сахаром, маленькие пирожные с прослойками из марципана. А папа всегда отправлялся накануне в какой-нибудь большой маггловский универмаг и скупал там, похоже, все, что продавали в отделе с конфетами. Мама с детства была ужасной сладкоежкой и обожала всякие дорогущие маггловские конфеты, а так как родители ее были не очень богаты, то шансов объесться ими в детстве у нее явно не было. Так что на Рождество можно
Теперь мне предстояло Рождество в практически опустевшем Хоге, конечно, тоже с елкой и праздничным ужином, но без этих вот маминых сладостей, без волшебного рождественского запаха, который как-то сам собой заводится в доме, когда там постоянно замешивают и раскатывают тесто, добавляя в него различные пряности, пекут, открывают коробки с конфетами… А сейчас просто подобие праздника в большой украшенной столовой. И никаких маминых поцелуев с утра, шуршащих красочной упаковкой подарков у изголовья моей кровати, папиных фейерверков, расцвечивающих небо над нашим садом…
Хорошо хоть, Рон и Герми в этом году тоже не едут домой. Из солидарности со мной, разумеется, ну а еще потому, что, пока у тебя есть родители, ты не вспоминаешь маминых утренних поцелуев, аромата ее пропитавшихся корицей волос, запаха орехов и праздника, наполнившего дом. Когда у тебя все хорошо, тебе хочется свободы, веселья, не спать всю ночь, притащить из Хогсмида тайком несколько бутылок отнюдь не сливочного пива, чтобы распить их с друзьями. А печенья и конфеты - это, конечно, для малолеток.
Праздничный ужин в Большом зале проходит довольно мило - наша троица и еще несколько учеников с младших курсов, видимо, не очень нужные в праздники своим родителям, сидим за большим столом вместе с преподавателями, Дамблдор дурачится, взрывая хлопушки, Флитвик запускает маленькие многоцветные аккуратные фейерверки, чтобы не подпалить огромную елку. К нашему счастью, за столом отсутствует адский дух - думаю, и у Лорда сегодня вполне может быть рождественская вечеринка, и Снейп, слава Мерлину, предпочел ее нашему скромному обществу. Даже я, чтобы не портить общего веселья, взрываю хлопушку, протянутую мне уже изрядно подвыпившим Хагридом, и осыпаю всех нас конфетти, маленькие цветные кружочки немедленно превращаются в крохотных лесных фей, еще с час после этого распевающих под сводами Большого зала рождественские гимны.
А потом мы откланиваемся и уходим, наконец, в гриффиндорскую гостиную, чтобы потребить втроем припасенные Роном вино и огневиски, заедая их печеньем, любезно предоставленным нам добрым Добби. Тоже вкусно, но не мамино…
И вот наступает рождественское утро, а мне совсем не хочется открывать глаза. Не столько от количества выпитого вчера - Герми снабдила нас антипохмельным зельем, так что эту проблему мы решаем, практически не отрывая больных голов от подушки. Нет, дело вовсе не в этом. Просто я знаю, что чудес больше не будет, хотя я, конечно, получу подарки и подарю свои. Но от НИХ ничего не будет, потому что они надежно укрыты мягким снеговым одеялом на маленьком кладбище в Годриковой лощине…
– Гарри, смотри, сколько у тебя подарков!
– восхищенно шепчет Рон и многозначительно скашивает глаза на средних размеров гору у моей постели.
Да, столько у меня еще никогда не было, видимо, все, кто меня хоть как-то знают, решили подсластить мне это Рождество… И не только подсластить. Здесь и книжки - от Герми, Симуса, дяди Ремуса, шикарная зеленая рубашка от Тонкс, свитер, любовно связанный мамой Рона, обнаружитель врагов от Грюма. Глядя на это чудо магической техники, я невольно улыбаюсь. Какие-то загадочные амулеты от Луны, цветок волшебной герани в горшке от Нева, запах которой прогоняет головную боль и тоску. И гора сладостей - от Рона, Хагрида, Лаванды, Парвати, от других знакомых с нашего факультета. И куча всякой приятной и бесполезной ерунды, где хедлайнер, безусловно, моя фотография в рамке от Колина Криви!