Еще одна станция

Маккуистон Кейси

По внутренней связи тридцать неразборчивых секунд хрипит искаженный голос.

– Кто-то что-то понял? – говорит парень в деловом костюме.

– Задержка по причине неполадок с электричеством, – говорит Джейн. Ее ладонь все еще остается на пояснице Огаст. – На неопределенный срок.

Звучит всеобщий стон. Джейн сочувственно улыбается.

– Ты знаешь язык метрополитена? – говорит Огаст.

– Я езжу на этом поезде с охренеть каких давних времен, – говорит Джейн. Она убирает свою руку, проходит к пустому сиденью и плюхается

на него. Она смотрит на Огаст и кивает на место рядом. – Можешь располагаться с удобством.

Вот так вот. Они застряли вдвоем в поезде, полном незнакомцев.

Огаст подходит шаркающей походкой и занимает место, и Джейн вальяжно устраивает руку на спинку сиденья за плечами Огаст. Она обладает умением передвигаться так, будто ей принадлежит каждое место, в котором она оказывается, как будто ей ни разу не говорили, что она чего-то не сможет. У нее хорошо это получается, потому что ей наверняка говорили про то, что она не сможет, – кучу раз – но ей все равно.

Косой взгляд: Джейн в профиль, подбородок поднят к аварийному свету. Ее нос закруглен на кончике, подставлен для поцелуев. Огаст нельзя продолжать думать о поцелуях, если она хочет выбраться отсюда живой.

– Ты никогда не говорила, откуда ты, – говорит Джейн в потолок. Ее голова все еще запрокинута, как будто она загорает в темноте.

– Родом из Нового Орлеана, – отвечает ей Огаст. – Ну, совсем рядом с ним. А ты?

– Новый Орлеан, да? – говорит Джейн. Она наконец-то опускает взгляд, и, когда она его переводит, Огаст забывает, что задала вопрос. И что такое вопросы вообще. И как происходит весь процесс разговора. – Что тебя сюда привело?

– Учеба, – говорит Огаст. Освещение и так не особо выгодное, поэтому оно никак не помогает той красноте, которой она покрывается от внимательных взглядов девушек в кожаных куртках. – Я перевелась. Я попробовала несколько колледжей в разных городах, но так и не влюбилась ни в один из них.

– Ты надеешься, что влюбишься здесь?

– Гм…

– Слушай, может, так и будет, – говорит Джейн, и, видит бог, она подмигивает. Огаст купит себе рекламу в «Таймс» на всю страницу, чтобы об этом прокричать. Город должен знать.

– Может быть.

Джейн смеется.

– Как «Билли»?

– Нормально. Я начинаю осваиваться. Я их немного развела со своими рекомендациями, поэтому мне пришлось притворяться, пока я не разобралась, что делать.

Она вскидывает брови.

– Не думала, что ты мошенница.

– Ну, – говорит Огаст. – Может быть, ты меня недооцениваешь.

Это вызывает у нее удивленный смешок из глубин груди. Джейн толкает ее в плечо и наклоняется настолько близко, что складки ее кожаного рукава касаются руки Огаст.

– Итак, как думаешь, какая у них история?

Она указывает подбородком в сторону по-деловому выглядящей пары через несколько мест от них. Он – в идеально сидящем костюме, она – в темно-синем платье с

классическими туфлями, заостренными на носках, и он смеется над тем, что она ему рассказывает.

– У тех двоих? – Огаст изучает их. – Ну, я раньше никогда их не видела, поэтому, возможно, обычно они не ездят на этом поезде. У них обоих обручальные кольца, а их сумки у нее под ногами, поэтому предположу, что они женаты. Они едут вместе, поэтому, возможно, работают в одном месте. Может, они там и познакомились. – Она щурится сквозь тусклый свет. – А манжеты на его рубашке влажные – кто-то забыл вчера положить постиранное в сушилку. Поэтому они едут не на своем обычном поезде: они опаздывают.

Джейн тихо присвистывает.

– Черт. Это было… подробно.

Огаст ежится. Она сделала это – эту дурацкую детективную штуку – даже не осознавая.

– Прости, плохая привычка. Я выросла на детективах, поэтому я, ну… замечаю детали. – Она складывает ладони на коленях. – Знаю, это жутко.

– Я считаю, что это круто, – говорит Джейн. Огаст поворачивается, чтобы посмотреть на выражение ее лица, но Джейн смотрит на пару. – Я представляла их советскими шпионами под прикрытием.

Огаст закусывает внутреннюю сторону щеки.

– О. Да, я это вижу.

– Ладно, Нэнси Дрю. Как насчет вон того парня? В красной куртке.

И Огаст, которая была вполне убеждена, что это ее самая непривлекательная черта, откидывается на спинку и выдает все Джейн.

– Выше своих друзей, больше растительности на лице. Пришлось остаться на второй год, но из-за этого все решили, что он круче, потому что старше: обрати внимание, как они на него смотрят, он центр притяжения группы.

– Интересно. Мне кажется, он Человек-паук.

– Да?

– Да, он для этого создан.

Огаст фыркает.

– Он и правда выглядит аэродинамично.

Джейн смеется, и ее смех сразу взлетает на вершину списка самых любимых звуков Огаст во вселенной. Она спрячет его в ракушку, как морская ведьма. Все в порядке.

– Ладно, – говорит Огаст. – Беременная дама. Какая у нее история?

– Не беременная. Она тайком везет большой пакет с пирогами.

– Смелое предположение.

– Ага. Она напоминает мне даму-полячку в моем доме, которая делает худшие пироги на свете. – Огаст смеется, и Джейн морщится, как будто снова чувствует их вкус. – Серьезно! О боже, они ужасные! Но она такая милая, так что я все равно их ем.

– Что ж, а мне кажется, что она портниха.

– Как ты это вообще поняла?

– Из ее сумочки торчат увеличительные стекла, – отмечает Огаст. – Она слишком молодая, чтобы их использовать, если только она не работает с мелкими деталями. И смотри, подошва ее правой туфли больше изношена, чем левая. Педаль швейной машины.

– Офигеть, – говорит Джейн, звуча искренне впечатленной. – Ладно. Портниха и контрабандистка пирогов.

– Каждая женщина – целая вселенная.