Еще одна жизнь
Шрифт:
– А где Алена?
– он беспокойно закрутил головой.
– Здесь была, - ответила мать, еще больше удивляясь его поведению, - цветы собирала. Ей наши разговоры не интересны, зачем ей с нами сидеть?
– И все же, я ее не вижу, - он уже собрался встать и бежать ее искать.
– Да что вы, в самом деле, как маленькие дети, - поспешил Елене на помощь Вильдам.
– Нельзя уж человеку в кустики отойти. Оставьте ее в покое, сделает свое дело и придет. Ты ж ее дома у дверей туалета не караулишь?
– подцепил он Андрея.
Андрей почувствовал
"В самом деле. У меня начинается паранойя. И все эта паршивая ревность! Когда она отстанет от меня!"
А Елена, обессиленная, лежала на мягкой перине мха и отдыхала, глядя, в бездонное ярко-голубое небо. Потом она встала, отряхнулась и осторожно выбралась из своего убежища. Но, когда она выходила из орешника, надеясь остаться незамеченной, наткнулась на три пары устремленных на нее глаз, застыла. Кровь прилила к ее лицу:
"Неужели они догадались?!"
Первой спохватилась Надежда:
– Ну, что вы уставились, бесстыдники! Вогнали девчонку в краску. Отвернитесь!
Андрей улыбнулся и отвел глаза, а Вильдам задержал свой взгляд еще на мгновение, любуясь ею. Все трое посмотрели друг на друга и рассмеялись. Елена еще больше растерялась и стояла в нерешительности все на том же месте.
– Алена, что ты там стоишь? Иди к нам, - окрикнула ее Надежда.
Андрей поднялся и подбежал к ней.
– Ну, пойдем, пойдем.
Он обнял и поцеловал ее.
– Что у вас случилось? Что вы все на меня уставились? Напугали даже.
– Прости, просто мы тебя сначала потеряли, а потом поняли, где ты.
– Что?
– у нее упало сердце, остановилось дыхание, она даже не смогла идти, ноги не слушались.
– Не смущайся, ты. Все естественно. Что делать, на природе нет туалетов, приходится в кустах прятаться, - у нее отлегло на сердце, ей стало смешно, и она не удержалась и засмеялась.- Вот-вот. И мы смеялись по той же причине.
"Той, да не той", - подумала она и расхохоталась еще громче.
Она хохотала и хохотала, не в силах остановиться. Глядя на нее, захохотал и Андрей, затем Вильдам, за ним Надежда. Они хохотали так, как это уже было с Андреем и Еленой в день их знакомства.
– Ой, мамочки, я сейчас опять в кусты побегу, - заливалась Елена, и все хохотали с новой силой, но только Вильдам догадывался об истинной причине ее веселья.
Вскоре, они уже начали собираться: убрали свои вещи, собрали мусор, привели в порядок кострище. Мангал разбирать не стали: вдруг кому-нибудь еще пригодится. Вильдам, улучив момент, тихо спросил Елену:
– Тебе там было хорошо?
– Где?
– покраснела она.
– Там...
– и он многозначительно на нее посмотрел.
– Откуда ты знаешь, что я была там?
– Догадался.
– А больше никто не догадался?
– Никто. Так хорошо тебе было?
Она посмотрела ему в глаза.
– Ты и это знаешь?
– Знаю.
– Откуда? Ты подглядывал, - отвернулась она.
–
– Да-а? - она снова взглянула на него. В его глазах не было насмешки, только любовь.
– Так хорошо тебе было?
– в третий раз повторил он свой вопрос, не спуская с нее глаз. Она тоже не отводила взгляда.
– А ты, как думаешь? Ты же почувствовал.
– Думаю, хорошо.
– Правильно думаешь.
– Жаль, меня с тобой не было.
Она промолчала. Больше поговорить им не удалось.
А дома в постели, после того, как Елена снова, ощутила все это, но уже наяву, а не в воображении, Андрей с ней поделился:
– Ты знаешь, Аленушка, там, в горах, когда ты пряталась в орешнике, со мной случилось чудо: я вдруг ощутил настоящий оргазм, - и что странно, по-моему, Вильдам тоже.
– Что, и он?
– поразилась она.
"Значит, он сказал истинную правду, а не догадку".
– Да. Я думаю, это какие-нибудь волны в земной коре. А ты не почувствовала?
– Нет.
– Вот и мама тоже.
– А ты откуда знаешь?
– засмеялась Елена.
– Так по нам с Вильдамом было видно, а мать только удивилась. Наверно, они действуют только на мужчин. А может, и нет. Мы же с Вильдамом сидели на земле, а мама на стульчике, и ты не сидела на земле. Да?
– Да.
– Слушай, это же научное открытие. Вот только, я не знаю, что это за волны?
"Волны любви", - ответила мысленно Елена.
Рабочая неделя началась, как обычно. Елена работала, занималась, болтала в обед с Татьяной и снова работала. Можно было уже не брать чертежи на дом, в деньгах она не нуждалась, но уже привыкла к такому напряженному графику. И еще, работа помогала ей отвлекаться от мыслей, роившихся в ее голове и терзавших ее душу. Вильдам ничем не выдавал их новых отношений, только она все чаще ловила на себе его долгий пристальный взгляд. Этот взгляд с каждым разом все больше ее беспокоил, заставляя прятаться от него. Она заметила за собой, что думает о нем уже больше, чем об Андрее. А в среду, ночью, когда, не смотря на усталость, ей не спалось, она расплакалась.
– Боже, помоги! Я так больше не могу! Зачем, ну зачем, он меня полюбил?! Зачем признался?! Зачем мучает меня?!
Ей захотелось сбежать от всех: от Вильдама, от Андрея, от Надежды. Она чувствовала себя виноватой перед ними всеми. Перед Вильдамом - что не может ответить ему взаимностью. Перед Андреем - что вынуждена от него скрывать любовь Вильдама, а это тоже ложь, которая тяжелым грузом копится на сердце. Перед Надей - что из-за Елены она обманывается в своих надеждах на Вильдама. Даже перед Таней, потому что она и ей не может всего сказать, не может поделиться своими душевными муками. Ее молодая половина совершенно растерялась и молчала, предоставив более опытной старшей самой разбираться в этой ситуации. Она оказалась опять одна-одинешенька со своими проблемами, как в былые времена.