Еще вчера. Часть первая. Я – инженер
Шрифт:
Ладно, вытрем слезы и перейдем к делу. Я с огромным удовольствием прочел представленные главы и с великим нетерпением жду продолжение. Мне понравился стиль изложения, щедро пересыпанный искрящимся юмором. Текст воспринимается очень легко, ничуть не утомляют технические подробности. В целом фабула захватывает и непроизвольно демонстрирует те «мелочи» производственных и общественных отношений, благодаря которым мы всю жизнь догоняли загнивающих капиталистов и наконец сели в лужу. Мы радовались, когда в конце списка авторского коллектива находили свою фамилию, а в первых рядах видели лиц ничего не слышавших о предмете изобретения, но занимавших высокие посты. А сколько Поповых путалось под ногами, вползая
Коля, ты описываешь не свою биографию, не только «себя любимого» (хотя по делу – действительно для многих любимого), ты описываешь биографию нашего поколения, добрых и бескорыстных трудяг. Читая твой труд невольно возникают аналогии. Вспоминаю, как я чуть не загремел под фанфары за рационализацию на судостроительном по применению автоматической сварки вместо ручной на кривой, как змея, скуловой секции подвешенной в воздухе на двух подъемных кранах.
Был случай, когда мы вопреки всему «генералитету» приняли решение резать и переделывать новое оборудование до его пуска и опробования, на чем сэкономили много времени, но спустили не себя всех собак.
Ночные полеты не солнце – это у нас был постоянный стиль работы. Когда в ГДР в корпусе дуговой печи с двумя тоннами расплава в 20000 вышло из строя водяное охлаждение из-за того, что без моего ведома отключили температурный контроль, я вслепую в плотной паровой завесе наладил его, зная, что над головой эти самые две тонны и если не налажу, то и вылезать незачем.
Всякие «чудеса» можно вспоминать до бесконечности, приведу еще один эпизод. Меня выперли из руклабов. Сразу после успешного пуска в Новгороде первой очереди первой линии по производству микросфер и перевыполнения плана цеха чуть ли не на полгода вперед. Вторая очередь так и не была пущена в течение последующих трех лет, а там и подоспели события 90-х.
Я не смог вникнуть толком в глубокие философские загогулины. Постараюсь изучить более подробно, если Санечка отпечатает материал. На первый взгляд, твоя философия ошеломляет, но может читателя и нужно озадачить чем-то, вопрос дискуссионный? В целом мне и Саше очень понравилось, он даже высказал пожелание: «Когда будет продолжение?»
Коля, я предполагаю, что вероятно сейчас не время для делового разбора твоего творчества, а возможно, оно вообще ни к чему? Всё присланное – прочел, есть незначительные уточнения по житии С.Бережницкого и по мелочам; но есть и, на мой взгляд, вопросы, заслуживающие дискуссии.
Коля дорогой! Огромное тебе спасибо за воистину царский подарок, незаслуженно полученный нашим семейством. Белла, зная мою безалаберность, жестко заявила, чтобы я не слюнявил пальцы, не перегибал страницы, и, вообще, чтобы муха на страницы не садилась. Наши чувства можно выразить словами известных Булгаковских спутников сатаны на балу: я восхищен! (Коровин) – мы восхищены! (кот Бегемот). Это уже произносят Белла и Санечка. Кстати, это его признание было выражено вчера на вечерней посиделке по поводу 21-летия внука Антона. Саша распечатал нам на работе ранее присланные главы (уже зачитанные до дыр), которые он читает на компьютере во время своих дежурств.
Просто больше не отвлекайся на создание для нас тепличных условий. Мы и так тебе благодарны выше головы. Фото изучаем всем семейством, похрюкивая и повизгивая от удовольствия. С тревогой и надеждой ждем сообщений о здоровье супруги.
Твои почитатели, единоверцы и друзья.
Целуем! Владлен, Белла, Саша, Наташа и внуки.
Последнее время я постоянно заочно веду с тобой дискуссию по усвоенному материалу, но, не имея под рукой современной техники, эти наработки улетучиваются, путаются, забываются. Надо бы их прихватывать на карандаш, но как представлю, что
Здравствуйте, дорогие друзья! Сердечный привет и поздравления с 62 годовщиной победы в Великой отечественной войне! Вам выпала нелёгкая доля ратных трудов, хотя де-юре и в мирное время, но, тем не менее, смертельно опасное. Не каждому приходится пешком шастать по радиации, или проваливаться в зыбучую снежную трясину. Низкий поклон, Коля, за то, что выстоял, не искал лёгких путей. Жена командира —такой же военнослужащий, как и супруг с той разницей, что он сам в какой-то мере управляет текущими событиями, а её участь – с тревогой ждать и надеяться на удачу. А здоровья это не прибавляет.
Читая твои мемуары, неотвязно преследует впечатление, что многое или то же самое или очень близкое было у тебя в жизни. Не всегда совпадают масштабы событий, но проблемы и пути выхода из тупиков почти один в один. Твоим сверстникам всё понятно, интересны подробности, мы знаем не понаслышке эпоху и её проблемы, у нас не возникают трудности с освоением материала.
Но уже наши дети не всегда чётко ориентируются в событиях недалёкого прошлого. Чему учит современная школа и СМИ наших внуков, ты, думаю, хорошо знаешь. Таким образом, без чёткого изложения разжеванных внутренних пружин периода «холодной войны» и такого же четкого наименования наших «заклятых друзей» гипотетическому среднестатистическому читателю третьего и последующих поколений, я думаю, будет непонятно, зачем эти чудаки из военно-морского ведомства ползали по сугробам Новой земли и бегали трусцой вокруг полигона после ядерных испытаний. Им будет невдомёк, что лишь невероятное напряжение сил твоих однополчан отводит пока от их голов умиротворение по Югославскому или Иракскому вариантам. Уже сегодня нашим соплеменникам часто бывает наплевать на людей, положивших своё здоровье на алтарь надёжной обороноспособности страны. А пока далеко не ясно, когда укрепление щита родины будет продолжено и кем? Не знаю, как ты воспримешь это замечание, но мне бы хотелось увидеть в мемуарах экскурс в историю, тем более что сейчас многое тайное стало вполне доступным.
Я не тешу себя иллюзией, что мои замечания обязательно должны быть учтены, но вдруг удастся осчастливить автора мемуаров плодотворной идеей, повышающей качество изложенного им, или исправить допущенную неточность в повествовании, а реализовать сие оказывается ну никак низ – зя? Моя добрая баба Маня по этому поводу говорила: «А для чЕго ты то робишь?» Думаю всё же, что буду пребывать в пессимизме недолго, да и уже написанное настолько увлекательно, что удержать порыв приобщения и участия неудержим.
Когда я зачитал своим домочадцам то место повествования, (я бы его назвал без лишней скромности – эпохальным, запечатлевшим мою особу в памяти современников и отмеченное в БОЛЬШОЙ ЛИТЕРАТУРЕ), где я так бездарно овладевал интригами Дон-Жуана, гомерический хохот потряс стены. Жалкий лепет опровержений не возымел действия. К счастью, на память пришла спасительная идея. Незабвенный потомок янычар, попав в БОЛЬШУЮ ПРЕССУ в связи с ДТП (попал под лошадь), сумел извлечь из этого немалую пользу, утащив из редакции очередной стул. Следует отметить, что пострадала при этом не только редакция, но и вдова Грицацуева. Вот эти два обстоятельства в какой-то мере сближают приведенные выше эпизоды. Я и подумал, а не извлечь ли мне тоже пользу из того, как я боком втёрся в СКРИЖАЛИ ИСТОРИИ?