Есель-моксель (несерьезные рассказы)
Шрифт:
– Ладно, доставала, так доставала, - недовольно сказал он и записал кухонный гарнитур в ту же графу, что и холодильник. Затем пробежал мысленно по богатству, нажитому в супружестве, и отрубил.
– Стенку будем делить по-братски: тебе две секции и мне - три.
– С какого рожна?
– В тот год, как ее купили, - с ехидцей
– Ездила. И что?
– А то! Приехала, как бревно железное, холодная. Повысилась до ледяного космоса, месяца три валетом спать ложилась. Храплю я, видите. А как обнимать тебя - что Брестскую крепость голыми руками брать.
– Ну, ты вспомнил!
– деланно захихикала Ангелина Ивановна.
– Что тогда-то молчал? Болела я...
– Замнем про болезнь для ясности, так что мне три секции, даже четыре...
И закрепляя успех со стенкой, открывшей победный счет в графе "Я", Арнольд Петрович занес руку вписать туда еще одну позицию.
– Телевизор тоже мне.
– Облезешь и неровно обрастешь!
– оправилась от первой неудачи Ангелина Ивановна.
– Забыл, как привет из командировки привез.
– Какой привет?
– насторожился супруг.
– Какой-какой! Вен... От дамы. Три пера называется! В переводе французский насморк...
– Ё-мое! По пьянке было-то, дура одна подлезла. Воспользовалась невменяемым состоянием... Изнасиловала почти...
– Пить не надо.
"Что за любовь без питья", - чуть не слетело с языка Арнольда Петровича. Но тормоза самосохранения выручили. Отвлекли пришедшим на память анекдотом: "Доктор, помогите, как выпью - не могу закончить половой акт. Так вы не пейте.
– Тогда начать не могу".
Рассказывать супруге жизненный анекдот не стал.
– Мерин сивый!
– еще раз оскорбила жена.
– Ты зато кобылка племенная!
– защитился Арнольд Петрович и решительно произнес.
–
– Бестолочь ты!
– возмутилась Ангелина Ивановна.
– Он рисовал меня!
– Не знаю, не знаю, что вы там, в мастерской, наедине живописали?
– Ты же видел мой портрет на выставке!
– активно оборонялась Ангелина Ивановна.
– Видел!
– Портрет с тетрадку, он его полгода малевал...
– Дурак! Это не фотография, щелкнул и готово. Он же не халявщик. Член Союза художников. Варианты, наброски делал...
– Да-да варианты. То голяком, то в чем мама родила, то в чем в бане ходят!
– Я в глухом платье на портрете...
– Портрет-то до пояса, а дальше, может, обнаженная натура для вдохновения позировала...
– У тебя, сивого мерина, одно на уме!
– бросила Ангелина Ивановна и нашла контраргумент в борьбе за спальный гарнитур.
– А ты тогда к Верке уходить надумал! Че - не было такого?! "Она мне машину купит!" передразнила мужа.
– И купила бы!
– А че не ушел?
– Че-че! С Манькой дюже горячо! Ладно, хватит! Мне пора на дачу собираться!
Арнольд Петрович встал из-за стола.
– Зна-а-а-ем, зачем ты туда зачастил. С женой Курдупова спать!
– У тебя что - совсем крыша заюзила?!
– Курдупов на дежурство, а ты к ней под жирный бочок прыг! Нет, скажешь? Нет?! Сивый мерин!
– Тебе 62 года, а такой бред косовертишь! Да она дурней тебя в пять и страшнее в десять раз!
– Ах, я страшная!
– выхватила у мужа листок с дележом имущества Ангелина Ивановна и разорвала его.
– Вот что ты у меня получишь по контракту! Вот!!
И сунула под нос супругу красноречивую - маникюр был ярко-красный фигуру из трех пальцев.