Эсеры. Борис Савинков против Империи
Шрифт:
3. Дворяне: воспитатель Александровского лицея Константин Густавов Эмме, 29 лет; присяжный поверенный Дмитрий Захаров Чиабров, 30 лет; Александр Михайлов Завадский, 28 лет; почетный потомственный гражданин Александр Яковлев Брусов, 28 лет, – в том, что, не принадлежа лично к составу, но зная о вышеупомянутом преступном сообществе, они для подготовления задуманных сообществом указанных тяжких преступлениях в феврале и марте 1907 года, с целью оказать содействия боевой организации предоставляли ее членам свои квартиры, куда можно было проникнуть только по определенным им известным паролям, что предусмотрено параграфом 1 статьи второй и третьей части 102 статьи Уголовного уложения.
За совершенное преступное деяние все вышепоименованные обвиняемые, на основании 23 и 26 статьи и первого пункта 17 статьи приложения XIV тома Свода законов издания 1890 года, об изъятии настоящего дела из общей подсудности распоряжением петербургского градоначальника от 18 июня сего года № 7043, – подлежат
Возбужденное уголовное преследование в отношении скрывшихся Надежды Филипченко и неизвестных, именовавшихся Сперанским и «товарищем Ириной», – производством приостанавливается впредь до их задержания. Дело в отношении мещанки Валентина Михайловой Картышевой, за недостатком улик прекращено».
21 августа почти все официальные газеты столицы империи опубликовали правительственное сообщение:
«Летом 1906 года сын начальника дворцовой телеграфной конторы в Новом Петергофе Владимир Наумов, двадцатишестилетний молодой человек, не имевший определенных занятий, свел знакомство с одним из казаков лейб-гвардии Собственного Его Величества конвоя, причем в первых же разговорах Наумов стал говорить о непорядках в России, возбуждал казака против существующего правительства, советовал раскрыть глаза на это товарищам, даже рекомендовал убить дворцового коменданта генерала Трепова, обвинял его в установлении крайне тяжелых для конвоя порядков.
О своем знакомстве с Наумовым казак доложил по начальству, которое распорядилось о производстве расследования, а казаку было приказано, не навязываясь на продолжение отношений с Наумовым, вместе с тем и не уклоняться от свиданий с ним, в виду возможности таким образом раскрыть замысел Наумова. В январе 1907 года Наумов вызвал казака к себе запиской. Во время свидания Наумов прямо предложил ему взять на себя, в виду возможности находиться вблизи Государя Императора, выполнение убийства Его Величества, поясняя, что он может это сделать, выстрелив в Государя из ружья или зарубив шашкой. При этом Наумов старался подействовать на его самолюбие, убеждал в том, что он является спасителем отечества, что его имя станет историческим, что Партия социалистов-революционеров немедленно провозгласит его героем. Когда казак решительно отказался от выполнения подобного замысла, Наумов предложил ему содействовать революционной партии доставлением необходимых сведений, и стал подробно расспрашивать об обычных прогулках Государя в Баболовском парке, в местах расположения охраны, о возможности для посторонних лиц проникнуть в парк, причем, узнав, в какой части парка Государь наичаще катается, попросил казака тотчас же набросать план этой местности, а затем подробно изучить все тропинки парка для составления нового более подробного плана.
Во время этого свидания с Наумовым казак обратил внимание на находившийся в квартире рояль. По этому поводу Наумов объяснил, что он учиться пению с той целью, чтобы поступить в придворную капеллу. На прощание Наумов объявил, что хочет познакомить его с другими лицами, с которыми он должен быть вполне откровенен. Было условлено, что он будет вызван письмом, в котором будет указана квартира явки. Кроме того, Наумов сообщил условные пароли, при помощи которых казак мог убедиться, что в конспиративной квартире он встретит именно тех лиц, которые предназначены для переговоров с ним. При входе он должен был заявить: «я от Владимира Александровича», а войдя в квартиру спросить: «здесь ли Ольга Александровна?» и, получив ответ: «я Ольга», разговаривать с этим лицом вполне откровенно. Вместе с этим, Наумов дал казаку для скорейшего разыскивания явочной квартиры чистый бланк визитной карточки, объяснив, что карточка такого же формата будет прибита на дверях помещения, которое укажут ему в письме.
Неделю спустя казак получил записку: «Дорогой мой Коля. Я теперь живу на Садовой улице, дом № 80, квартира 8. Приезжай ко мне, когда можешь, между четырьмя и половиной шестого, но по возможности скорее. Любящая тебя Ольга». Как оказалось, он должен был явиться в квартиру воспитателя Александровского лицея Константина Густавова Эмме, которую легко разыскал по карточке на дверях, где было написано чернилами «Константин Густавович и Антония Магнусовна Эмме». Антония Эмме, по предположению экспертизы, и являлась автором пригласительной записки. Впустил казака, после сказанного пароля, сам Эмме, а на вопрос, здесь ли Ольга Александровна, вышла девица Анна Савельева Пигит, проживавшая в Петербурге под чужим именем Нины Залиниянц. Пигит в разговоре с казаком заявила, что он очень нужен для «их», как человек, близко стоящий к дворцу и могущий давать важные сведения, говорила ему о Перовской и ее значении, но в какие-либо подробные объяснения по поводу своих планов не вступала, поджидая прихода какого-то «нужного человека», которого, однако, казак не дождался и ушел, условившись с Пигит о времени новой встречи.
Спустя несколько дней он зашел в ту же квартиру Эмме, где снова был встречен хозяином и Анной Пигит, которая, оставшись с казаком наедине, стала доказывать ему необходимость убийства великого князя Николая
Следующее свидание состоялось 13 марта на новой указанной Синявским квартире, по Николаевской улице, дом № 14, квартира 33, принадлежавший слушательнице Высших женских курсов Вере Александровой Педьковой, причем паролем служила фраза «дома ли Вера Александровна?» спустя час после прихода сюда казака в отсутствие Педьковой, предупредившей, однако прислугу о предстоящем его приходе, прибыл и Синявский, который объявил, что хочет поговорить о том, как получать сведения о проездах в Царское Село великого князя Николая Николаевича и министра Столыпина. Было решено, что казак будет посылать телеграммы условного содержания, а именно: в депеше должно всегда стоять слово «приезжайте». Слово «захворал» – обозначало утренние часы от 10 до 12, «заболел» – вечерние, от 5 до 10 часов, «Степан» и «Дядя» – великий князь, «Иван» и «Отец» – Столыпин. Таким образом, депеша: «Приезжайте, заболел Иван» означала, что министр приезжает между 5 и 10 часами вечера. Для памяти Синявский, оторвав два листка от лежавшего на столе Педьковой блокнота, дал один казаку, а другой взял себе, и каждый из них на своем листке записал значение условных слов. Телеграммы должно было по указанию Синявского, адресовать: Кирочная улица, дом № 26, квартира 6, Феодосьеву-Никитенко (эта квартира принадлежала присяжному поверенному Михаилу Евгеньеву Феодосьеву).
Свидание казака с членами общества 13 марта было последним. Возвратившись из Петербурга в Царское Село, он доложил обо всем начальству и прекратил дальнейшие отношения со злоумышленниками. Все полученные им письма и другие документы, а именно два пригласительных письма Наумова и Антонии Эмме, визитную карточку, данную Наумовым и оказавшуюся впоследствии совершенно тождественною по форме и материалу с найденной на дверях квартиры супругов Эмме, и листок из блокнота Педьковой с записями об условных телеграммах – он представил к делу.
Одновременно с началом знакомства казака-конвойца с Наумовым розыскные органы стали тщательно следить за лицами, входившими в соприкосновение с ним. При этом было установлено, что Наумов состоит в отношениях с неким Владимиром Штифтаром, членом боевой группы Партии социалистов-революционеров, участвовавшим в организации убийства петербургского градоначальника фон-дер-Лауница, впоследствии казненным. Наблюдение за Штифтаром и его сообщниками в деле убийства фон-дер-Лауница: Гронским, также казненным, и неизвестной особой, именовавшейся «товарищ Ирина», выяснило, что «Ирина» в начале февраля 1907 года поселилась в Петербурге по улице Ярославской, в доме № 1, вместе с отставным лейтенантом Никитенко, а в качестве прислуги у них жила, под именем крестьянки Дарушичевой, интеллигентная особа, оказавшаяся Марией Алексеевой Прокофьевой, родной сестрой Прокофьева, погибшего в декабре 1906 года в Петербурге, в гостинице «Гранд-отель», при сопротивлении полиции, и близко знакомой убийцы министра внутренних дел Плеве – Сазонова, посещавшей последнего в тюрьме под видом его невесты. Как показали результаты дальнейшего наблюдения за Никитенко и «Ириной», они состояли в отношениях со следующими лицами: Наумовым, Синявским, Анной Пигит, а также дворянином Валентином Викторовым Колосовским, привлеченным к дознанию по обвинению и принадлежности к Боевой Организации Партии социалистов-революционеров, и жившим по паспорту Юшкевича, мещанкой Екатериной Александровой Бибергаль, проживавшей по документу Стахович, жившим под именем почетного гражданина Сергея Дмитриева Булгаковского и на суде только открывшим, что он бывший студент Новороссийского университета Моисей Давидов Рогальский, привлеченный в Одессе по делу о преступном сообществе и скрывшийся от следствия и суда, и неизвестным, именовавшимся Валентином Сперанским. Свидания всех вышеперечисленных лиц между собой происходили иногда в квартирах присяжного поверенного Феодосьева и его жены Софии Константиновой, присяжного поверенного Бориса Фавстова Тарасова и его жены Ольги Петровой, и присяжного поверенного Дмитрия Захарова Чиаброва, а так же почетного гражданина Александра Яковлева Брусова.