Эсфирь, а по-персидски - 'звезда'
Шрифт:
Главный архив с придворными писцами, казна со стражниками и счетоводами, лучшие дворцовые прорицатели и гадатели постепенно переместились в Сузы, и теперь находились под рукой у царя Артаксеркса.
Это было очень умный и хитрый ход, позволивший новому правителю оставить в Персеполе всех неугодных дворцовых служащих, а взамен набрать людей более надежных и молодых. А, главное, таких, кто не станет сравнивать правление Артаксеркса с царствием его отца или деда, и напрасно досаждать ненужными советами.
"Я постиг все искусство, и все знания, какие только есть, - подумал Артасеркс,
– Я научился стрелять из лука, ездить на лошади и колеснице, держать вожжи. Я постиг скрытые тайны искусства письма, я читал о небесных и земных постройках и немало размышлял над ними. Я наблюдал за предзнаменомениями, я толковал небесные явления с учеными жрецами, решал сложные задачи на умножение и деление... Но ещё я изучал то, что положено знать только господину, и пошел по своему царскому пути".
Из семи главных евнухов в Сузы из Персиполя был взят только старый молчун Харбона, кто ещё в младенчестве зашнуровывал Артаксерксу сандалии, да ещё Бизф и Бигф - два брата-близнеца, оба казначеи и сокровищехранители, похожие друг на друга, как две стороны одной монеты, и доказавшие во время заговора против Ксеркса верность престолу.
Остальных четырех евнухов Артаксеркс выбрал по своему усмотрению, и особенно придирчиво подошел он к испытаниям начальника дворцовой стражи, зная, что от его неподкупности напрямую зависят не только спокойствие во дворце, но и продолжительность царской жизни.
Каркас, новый начальник стражи, пока что показал себя крепким человеком, не падким ни на подарки, ни на восхваления.
Зефар, евнух из древнего персидского рода, вообще считал ниже своего достоинства вступать в разговоры с людьми, а беседовал исключительно с книгами, написанными мудрейшими из мудрых - его слог, а также ровный голос больше других понравились Артаксерксу, и он назначил Зефара главным писцом и доверил ему вести от своего имени дворцовую книгу ежедневных записей.
Неплохо показал себя и Мегуман, один из семи евнухов перед лицом царя, взявший под свое неусыпное око строительные работы во дворце и близлежащих окрестностях. Он буквально вылезал из кожи, чтобы царские дома в Сузах выглядели великолепнее, чем когда-то во времена Дария.
Весьма нравился царю расторопный евнух Авагф - "руки и ноги царя Артаксеркса" - отвечающий за рассылку и доставку царских писем и указов в самые отдаленные области персидской державы.
...Но теперь Авагф, главный царский вестник, стоял на коленях перед царем Артаксерксом, низко склонив голову к мраморному полу.
Он знал, что бывают такие новости, за которые владыка может сразу же приказать повесить за язык, посадить на кол или отсечь мечом голову - и почему-то именно он, Авагф, по своей постылой должности, вынужден сообщать такие известия царю. Разве о такой доле для сына мечтали родители, посвятившие Авагфа в евнухи? Почему бы им, гордецам, привыкшем твердить всем, кому ни попадя, о знатности своего рода, самим сейчас не поваляться на холодном полу? Какие злые дэвы надоумили этих надменных безумцев посвятить единственного сына в евнухи и устроить на службу во дворец, а двух дочерей так и оставили мучиться в старых девах, не найдя для них мужей с подходящей родословной?
В трудные
– Царица Астинь не пожелала явиться по приказанию царя, - сказал Авагф, нарочно медленно растягивая звуки, потому что в каждом из них ещё хоть как-то теплилась его жизнь.
– Что?
– вскричал Артаксеркс, вскакивая с трона.
– Что ты сказал, коварный пес?
Авагф ещё покорнее растянулся на мозаичном полу, голос царя гремел в гулком зале, как большой барабан, и евнух собрал всю свою волю, чтобы не зажать от страха руками уши.
– Как - не пожелала? Отказалась? Как это - не пожелала?
– ещё громче взревел царь.
Авагф лежал с закрытыми глазами и слушал, как со стола начали падать вниз и разбиваться вдребезги хрустальные кубки, а золотые со звоном в разные стороны раскатываться по полу. И ещё евнух услышал где-то наверху старшный клекот и шипение, и понял, что ему осталось жить несколько последних мгновений.
Авагф хорошо знал, что Ксеркс, отец нынешнего владыки, в минуты сильного гнева всегда обнажал свой меч или острый клинок, и рассекал кого-нибудь из неугодных слуг - только так он мог себя успокоить.
А самый опытный царский евнух, Харбона, лучше всех понимающий привычки Артаксеркса, однажды так сказал Авагфу:
"Не бойся, когда царь кричит - это пустое. Но опасайся, когда владыка начнет задыхаться от гнева и шипеть, уподобляясь дракону. Потому что тогда он способен все живое испепелить у себя на пути и всякого, кто подвернется ему под руку, смешать с кровавой пылью".
Авагф услышал шаги и снова напряг всю свою волю, чтобы в последний миг жизни все же не закричать во все горло от ужаса и не окутать свое имя в глазах родителей вечным позором.
"Что скажет мать, когда увидит мою отрубленную голову?
– последнее, о чем подумал Авагф.
– Интересно, будет ли она точно также гордиться, что её сын свободно служил перед лицом царя?.."
...Но шаги вдруг пронеслись мимо, оставив в воздухе еле заметный запах дорогих благовоний, которыми каждое утро слуги натирали тело царя. Только тогда Авагф приподнял голову и зачем-то растерянно ощупал свой бритый, взмокший затылок. Все, кто сидел в зале, теперь глядели в одну и ту же сторону - на раскрытую дверь, куда выбежал разгневанный царь.
Авагф присел на скамью и принялся сосредоточенно молиться Арту божеству правды и справедливости, в честь которого назвали когда-то царя Артаксеркса.
"Ведь даже имя его, Артаксеркс, говорит о том, что он должен принести всему миру арту - праведный порядок", - тихо бормотал про себя счастливый Авагф, - Всеведущий и Всемудрый бог Агура Мазда сидит на небесах в окружении семи: Вогу Мано - Благая Мысль, Арту - Правда, Арамаити Благочестие, Кхшатра - Благое Царство, Заура - Здравие и Амеретат Бессмертие, но Арту из них - самый милосердный, он охраняет меня, а ещё Арту спустился на землю и вошел в сына Ксеркса, научив его не вынимать в гневе меч из ножен, а выбегать в сад..."