Эшафот для авторитета

Тамоников Александр

Костычев посмотрел на Роенко.

— Ты так ничего и не понял, капитан. Деньги, лежащие в этих чемоданах и мешках, драгоценности, все это – не стоит тех бумаг, дискет, пленок, договоров и другой бухгалтерии, именуемой архивом Гофмана. Он, видите ли, предлагает мне состояние. Гурамовский гонорар, что ли? За Тамару? Да за одну дискету некоторые чины выложат по нескольку «лимонов» баксов. Не деньги правят миром. Миром правят люди. Люди, облеченные ВЛАСТЬЮ. А деньги? Деньги лишь помогают достичь этой ВЛАСТИ. Ну,

хватит разговоров. Ты и так услышал больше, чем следовало. Прощайтесь, голубки, и утешьтесь тем, что вместе уйдете в мир иной. Кто знает, что там, за чертой жизни? Может, рай цветущий?

— Тебе, Костычев, его не видать.

Сергей поднял Ольгу, прижал к себе. Она вся дрожала. Он увидел ее заплаканное лицо, попросил:

— Не надо, милая, доставлять этому выродку удовольствия. Недолго ему ходить по земле этой. Ты только прости меня.

— Не вини себя, Сережа. Что ж поделать, раз так вышло?

Но Роенко не был бы капитаном Роенко, позволив без боя убить себя. Ярость, кипевшая в нем, искала выход. И решение было принято. Оно никак не могло повлиять на исход поединка и не давало ни малейшего шанса на успех, но умереть по-иному он не мог.

— Стреляй, тварь!

Роенко, оттолкнув в угол женщину, ринулся на ствол автомата.

Раздались два выстрела, один за другим. Но странно – Сергей не почувствовал ни удара пуль, ни боли, а вместо этого увидел согнувшегося дугой врага, опустившего автомат. И гримасу боли и удивления в глазах Костычева. Роенко остановился. Полковник упал. В проеме двери часовни стоял Али с дымящимся пистолетом в руке. Сергей застыл, а в углу, не выдержав нечеловеческого напряжения, со стоном повалилась на пол Ольга. Обморок свалил ее.

— Али! – только и смог выговорить Роенко.

— Вынеси женщину на улицу, помоги ей!

— Да. Конечно, но откуда ты…

— Помоги женщине, – повторил чеченец, пряча пистолет. – Потом все объясню, а пока принесу воды.

Роенко вынес Ольгу и сел на ступени, положив голову любимой себе на колени. Он и сам еще находился в ступоре и нуждался в приличной встряске. Мозг не мог до конца осознать, что произошло. Он шел на смерть, а теперь ни ему, ни Оле ничего больше не грозит.

Али принес ведро воды. Выплеснул и на Ольгу, и на Сергея. Холодная вода тут же привела в чувство обоих. Женщина тихо спросила:

— Мы где, Сережа?

— Там же, где и были!

— Нас убили?

— С чего ты это взяла?

— Но этот мужчина стрелял же в нас? А… – увидев чеченца, ей вдруг все стало ясно.

Этот бородатый человек спас им жизнь. И рыдания сотрясли тело. Сергей поднялся, прислонив Ольгу к стене.

— Пусть поплачет. Это скоро пройдет.

— Пройдет, – подтвердил Али.

— Но ты, черт нерусский, как здесь оказался? Ты же должен был уйти?

— А Гофман? А Ваха? А месть?

— Где

же ты был все это время?

— В городе много чеченцев живет. Приютили. Документы сменил. За усадьбой постоянно следил. Радовался, когда Тамару спасли. Твоя работа? Можешь не отвечать, знаю – твоя. Молодец! Потом, когда стало известно, в каком состоянии освободили дочь Гурама, понял, что тот не простит Гофману. А Гофман, как трусливый шакал, не будет ждать удара, постарается удрать. Но один и без архива не пойдет. Не думал, что в подельники выберет тебя. Ошибся.

— Прости, Али, что перебиваю, но получается, что ты знал, где хранится архив?

— Наверняка – нет! Много думал. Решил, что только здесь самое надежное место.

— А про это место откуда узнал?

— Ты милиция, да? Допрос устроил!

— Не обижайся, Али.

— Да не обижаюсь я. Я был в той команде, которая втайне ото всех хоронила здесь Виктора. Иногда сопровождал сюда Гофмана.

— Понятно! Теперь понятно!

— Значит, вопросов больше не будет?

— Пока нет.

— Тогда иди к своей невесте, уведи от часовни, а я трупы уберу. В болото, чтобы и следов этих тварей на земле не осталось, пусть в вечной грязи лежат.

— Лейтенант здесь ни при чем.

— Его похороню, есть там канава.

Сергей подошел к Ольге. Она перестала рыдать, только дрожала. Роенко накрыл ее своей курткой.

— Сережа, ты ранен! – Ольга увидела кровавое пятно на плече.

— Пустяки – царапины, пули вскользь прошли. Пойдем в машину!

Она повиновалась, и вскоре, обнявшись, они сидели на заднем сиденье джипа. Слов не было. Вернулся Али. Он бросил два чемодана рядом с машиной. Сел на переднее сиденье пассажира. Обернулся к Сергею с Ольгой:

— Что будем делать дальше, капитан?

— Согреемся немного, вскроем баулы. Возьмешь деньги и драгоценности. Сколько захочешь. Только, Али, умоляю тебя, не используй это для войны. Хватит крови!

— Согласен! Я давно собирался совершить хадж. Тебе известно, что это такое?

— Известно!

— Паломничество в Мекку – мечта каждого мусульманина. Но не было денег, да и война эта… Теперь поеду! Вернусь, буду служить аллаху!

— В священники подашься?

— У нас это называется по-другому.

— Что тебе, Али, сказать? Решение верное!

Когда мужчины вышли из машины, вдали раздались автоматные очереди, взрывы, одиночные выстрелы.

— Люди Гурама пошли на усадьбу Гофмана, – сказал Сергей.

— Знаю!

Они стояли, вслушиваясь в канонаду отдаленного интенсивного боя. Разделив деньги и ценности, решили прощаться. Но Сергей, что-то вспомнив, вдруг спросил:

— Подожди, Али! Ты сотовый телефон Костычева не подбирал?

— У меня!

— Молодец! Ну-ка дай его сюда, звонок один сделать надо!