Эшафот забвения
Шрифт:
– Уж не они ли убрали добрую тетушку, чтобы та еще больших глупостей не натворила? – спросила я.
– Да нет. Тут все сложнее. Тут добавляется еще несколько персонажей: директор съемочной группы Кравчук, гениальный режиссер Братны и ассистент по актерам Ева. Именно Ева находит тело убитой в гримерке. Но шума не поднимает – по каким-то своим причинам, – Борис многозначительно посмотрел на меня, – а просто тихонько сообщает об этом режиссеру. Режиссер тоже не поднимает шума, и тоже по каким-то своим, вполне уважительным причинам, думаю, ты нам об этом еще расскажешь… Так вот, милицию он не вызывает, а вызывает своего директора, отставного чекиста, который непонятно каким образом прибился к кино… Ну, об их теплой беседе в гримерке мы со временем узнаем из первых уст, правда, Ева? Но думаю, общий безумный пафос Братны сводился к тому, что нельзя вешать убийство на группу, потому что это подорвет съемочный процесс и вызовет нездоровый ажиотаж, начнутся перекрестные допросы,
Да уж, поверил, я вспомнила “девятку” на обочине у Кольцевой, забрызганный кровью Бадри салон, отчаянный крик Митяя: “Беги!” и пистолетные выстрелы…
– Думаю, что после принятия такого экстравагантного решения слабую женщину отправили домой, приставив какого-нибудь паренька на всякий пожарный… Как говорится, доверяй, но проверяй…
Я с уважением посмотрела на Бориса Клепикова, “светлая башка”, ничего не скажешь. Вот только “паренька” больше не будет, не хватало только расплакаться…
– Так, Ева?
– Да. Приблизительно. – Я с трудом справилась с непослушными губами.
– Я же говорил, гений сыска! – Лапицкий хлопнул Бориса по плечу.
– Ну а дальше мы кое-что узнали от нашего общего знакомого, молодого и очень перспективного артиста Владимира Чернышева. Талантливый малец, ничего не скажешь.
– Точно, мальчишка первый раскололся, – добавил Костя, – даже делать ничего не пришлось. При виде третьего трупа он впал в такую истерику, что пришлось его водкой отпаивать. Словом, в его изложении это выглядело так. Той же ночью, когда убили Александрову и вы пришли к джентльменскому соглашению в гримерке, Братны выделил Володеньку, который все время сшивался в опасной близости от режиссера: обычной синдром начинающих актеров, ну а с такой личностью, как Братны, и сам Бог велел. Группу Братны отпустил сразу же, а вот Володенька остался, потому что всегда оставался. Тут-то Братны и поставил его первым пунктом плана: предложил оказать маленькую услугу группе, но никому об этом не распространяться. Словом, он предложил Чернышеву сыграть роль старухи Александровой, тем более что они были одного роста и примерно одной комплекции. Чернышев клялся, что никакого трупа он не видел и даже понятия о нем не имел. Здесь я склонен ему верить. Но, в любом случае, Братны его уговорил, это же чистая бестия. И потом, Чернышев почитал за счастье быть хоть чем-то полезным Братны. Тем более дело касалось актерского мастерства. Чернышеву вручают старухину верхнюю одежду, включая капор и муфточку, отдают сумку, натягивают на лицо платок – и Чернышев в сопровождении Кравчука и его телохранителя – это уже установлено – движется в сторону проходной, полностью имитируя походку старухи и все ее обычные телодвижения. У проходной происходит фигура узнавания, Чернышев даже прощается с вахтершей, потому что имеет явные склонности к звукоимитации. Действительно, талантливый парень. Его отвозят на квартиру старухи, там машину и псевдо-Александрову, слава Богу, видит дворничиха. Он открывает дверь ключами из сумочки и остается там до одиннадцати утра – по договоренности с Братны. Затем выходит с продуктовой сумкой на улицу, стараясь, чтобы общий абрис фигуры видело как можно больше народу, сворачивает за угол, проходит несколько кварталов, а там его уже ждет машина Кравчука. Дело сделано. Теперь можно как по нотам разыграть исчезновение, что и делается. Чернышев, конечно, мучается, но молчит, потому что дал слово Братны, в которого просто влюблен. И потом, он понимает, что от Братны зависит вся его будущая карьера кинозвезды. Потому что попасть в двадцать два года на Каннский фестиваль, который ему корячится так же безусловно, как и вышка серийному убийце, – это неоспоримый аргумент. Это будет держать рот на замке прочнее любых денег и любых угроз. Конечно, он понимал, что дело тут нечисто, особенно когда на следующий день узнал об исчезновении Александровой в той самой версии, которую задумал Братны. Но закрыл на это глаза и на первом этапе кое-как договорился со своей еще не совсем уснувшей совестью.
– На первом этапе, – сказала я, – вот именно, потому что потом был и второй, и третий…
– До этого мы тоже дойдем. А пока подобьем бабки. Убили несчастную старуху, и никто не проявил простого человеческого участия.
– Я с самого начала была против этой затеи. – Оправдываться не имело смысла, в циничном изложении Бориса это выглядело еще более циничным, чем можно было себе представить. – Я не хотела всего этого.
– Кто же хотел? С Братны все понятно, для него существует только кино, – и кино для него единственная мораль. Все, что мешает кино, – аморально и уже по одному этому не имеет права на существование. Теперь съемки будут прекращены,
– Особенно Андрей Юрьевич Кравчук, – не удержался Лапицкий.
– Да. Андрей Юрьевич во втором акте трагедии становится главным действующим лицом. Вообше-то, это подопечный Кости… – Борис вопросительно взглянул на капитана.
– Да рассказывай, чего уж там. Здорово у тебя получается, мать твою.
– Тогда тоже начнем с предыстории. Ты никогда не задавалась вопросом, Ева, что связывает Кравчука и Братны и почему вообще Кравчук пристроился к нему директором, хотя имел свой собственный, вполне солидный бизнес?
– Не знаю. – Я вспомнила горы антиквариата, сомнительные записи в еженедельнике Митяя, мальчиков, погружающих какие-то ящики в “Газель”, обштопывание несчастных московских старух с их последними фамильными драгоценностями, но сдавать Братны не хотелось. Тем более что Лапицкий и так знал гораздо больше, чем я сама.
– Ладно тебе. Кое-что ты знаешь, – заступился за меня Костя, – и даже кое в чем помогла. Был у Кравчука заезд и с оружием, и с антиквариатом, но это пробные шары, поставить все на широкую ногу у него просто не хватило времени.
– Все дело в деньгах, – перебил Лапицкого Борис, слегка недовольный тем, что кто-то вмешивается в его стройный рассказ. – Дело в том, что на фильм Братны мог достать фантастические деньги…
И я вспомнила все то, что говорил мне в свое время дядя Федор: “Братны гигантский пылесос по всасыванию денег…"
– Он их и доставал. У него была масса спонсоров, причем в основном зарубежных. Вливания исчислялись миллионами долларов, этот Братны мог охмурить кого угодно. Тем более у вас планировались съемки за границей – Флоренция, Венеция, Люцерн, Барселона, – я читал режиссерский сценарий Братны, одна из вещей старухи приводит героя в Барселону. Братны очень художественно описал небо и дома из известняка. Говорят, что такой архитектуры, как в Барселоне, нет нигде…
Я помнила этот эпизод сценария… “Небо Барселоны – лучшее, что есть на земле…” А ты уже никогда не попадешь в Барселону, Ева, ты бы и не попала, человек без документов, с сомнительным прошлым и не менее сомнительным будущим.
– На это-то Кравчук и клюнул. И поставил на денежный клапан своего человечка, некую Регину Мстиславовну Мухаметшину. И поскольку для Братны главным было достать деньги для кино, а отнюдь не заниматься их учетом и распределением – здесь он всецело доверял Кравчуку, – то директор с Региной развернулись в полную силу. Не буду утомлять слушателей унылыми мелочами в виде двойной бухгалтерии, массы счетов в массе банков… Схема была простой: Братны договаривался с финансистами в принципе, а переговоры вели Кравчук и Мухаметшина, они же прорабатывали технические детали сделок. В общем, собрали по крохам приличную сумму, но это, конечно, было ничто по сравнению с общей сметой суммы.
– Сейчас дожимаем эту сучку Мухаметшину, она уже многое рассказала относительно некоторых махинаций со счетами. Не все, конечно, надеется, что Кравчук ее вытащит… – снова встрял Лапицкий.
– Ну, эти производственные моменты опустим, – перебил Лапицкого Борис. – Не будем утомлять благодарных слушателей техническими подробностями… Так вот, все эти сотни тысяч долларов не стоили крупной игры. А Кравчук в какой-то момент решил подставить Братны по-крупному, тем более что ни съемки, ни финансирование фильма не были подотчетны ни Госкино, ни каким-либо иным финансовым структурам… Все держалось только на Братны и на его какой-то феноменальной популярности, каком-то фантастическом влиянии на людей. Он умел завораживать и увлекать своим кино, я сам чуть не попросился в, вашу съемочную группу, когда только с ним познакомился. Причем был согласен на все, даже объективы промывать. Этим Братны вообще должны заняться психиатры, я так думаю. Или специалисты по паранормальным явлениям.
– Во-во, агенты Малдер и Скалли [20] , – снова не выдержал Лапицкий.
– Придется их выписать, – вздохнул Борис и продолжил:
– Но на Андрея Юрьевича вся эта груда обаяния совершенно не действовала. А вот сумма денег в несколько миллионов долларов очень даже действовала. И тогда он решил эти денежки прикарманить, подготовить себе плацдарм для выезда в третью страну. Не будем называть какую, у нас, к сожалению, не подписан с ней договор о взаимной выдаче преступников… Регина даже успела перевести кое-какие суммы через подставных лиц, в свое время они уже проделывали подобные аферы с цветными металлами в Эстонии… Так вот, пока Кравчук ломал себе голову над проблемой умыкания всех бабок, ее решение приплыло к нему само собой. И как раз в ту самую ночь, когда убили Александрову. Думаю, мы все узнаем подробно от самого Андрея Юрьевича…
20
Персонажи популярного сериала “Секретные материалы”.