Эшвин
Шрифт:
— Я пришла не с пустыми руками. — Она подняла недопитую бутылку виски «О'Кейн», закрывая за собой дверь. — Я стянула ее из кабинета Гидеона.
Значок на этикетке означал спиртное высшего качества, производством которого занимался лидер Сектора 4. Дорогое. Но даже если бы Гидеон не был богат, его двоюродный брат был одним из верных помощников Далласа О'Кейна.
Эшвин никогда не проявлял интереса к спиртному, но понимал, почему большинство людей обращаются к алкоголю — ради забвения. Он даже не мог себе представить, до какой степени нужно напиться, чтобы заглушить
— Тебе нравится виски?
— Да. Успокаивающая штука. Вполне приличное пойло.
Взмахнув бутылкой, девушка плюхнулась на край кровати Эшвина.
— Но я не могу заставить себя пить его. Похоже на обман, ну, ты знаешь — как скрыть штрих-коды. Забыться, когда то, что я заслуживаю — это помнить.
Самоедство было такой же частью Koры, как и ее гениальность и сострадание. Это было вплавлено в ее ДНК так же, как жестокость и безразличие были закодированы в сознании Махаи.
Единственным отличием было то, что Эшвин знал об этом.
Он отодвинул стул от стола и протянул руку.
— Иди сюда.
— Я не жалею себя, — стал оправдываться девушка. — Я никак не могу уснуть, и подумала, что это может помочь. Но я не могу просто открыть бутылку и напиться.
— Koрa!
Эшвин произнес ее имя стальным тоном, вложив резкость команды, которой пользовался, возглавляя военную полицию Эдема.
— Иди сюда.
На этот раз Кора послушалась, пересекла комнату медленными шагами и, остановившись вне пределов досягаемости, посмотрела на него сверху вниз. Растрепанные волосы падали ей на лицо.
— Ты единственный человек здесь, кто знает меня лучше, чем ты знала Джейдена, — судя по тому, как девушка схватилась за грудь, признание Эшвина причиняло ей физическую боль. — Ты — единственная, кто может понять, как можно быть мертвым внутри, но я не могу сказать того же самого о себе.
Эшвин понимал и осознавал все лучше, чем она. Лучше, чем она когда-либо могла. Он знал правду, которая была стерта из основных файлов Базы и осталась только в секретных архивах. Программа «Махаи» была только частью глобального секретного Проекта для получения идеальных солдат и суперцелителей. Программа «Панацея» была прекращена, когда стало ясно, что безупречные и совершенные суперцелители вышли из-под контроля и не желали соблюдать субординацию. Или принимать идею допустимых потерь.
Кора не должна была существовать. Искусственный стресс причинял столько страданий, что это свело первое поколение целителей с ума. Дети из поколения Коры исчезли. Специалисты Базы были не лучше убийц — проведение экспериментов было эквивалентно настоящему убийству. Когда они получали ресурсы, но не получали результатов, то просто утилизировали расходный материал.
Эшвин всегда считал, что все эксперименты по интернализации были прекращены.
А потом он встретил Кору…
Ее
Потом крепко обнял и попросил:
— Расскажи мне.
— Я не знаю, как это прекратить, — ее голос дрогнул. — Я просто не могу остановить все это в моей голове. Я должна скорбеть по Джейдену — я хочу, мне это нужно, но я не могу! Это не значит, что я не переживаю, я просто… — девушка погрузилась в молчание, пока дрожь не пробежала по ее телу. — Я уперлась в некую преграду. Этакий барьер, и, если я протиснусь сквозь него, если я почувствуючто-нибудь еще, то я просто взорвусь!
Эшвин воспользовался моментом, скользнув рукой по ее спине под дикий беспорядок волос. Прикосновение кончиками пальцев к ее коже послало предупреждающий импульс боли, волной прокатившийся по позвоночнику мужчины.
Однажды, во время войны, Эшвин заставил своего напарника, другого солдата Махаи, сделать ему в вену инъекцию болезненного препарата, предназначенного для подавления агрессии. Это было последним усилием, отчаянной попыткой вытеснить Кору из своего сознания.
Это не сработало.
О, он связывал Кору с болью.
Он связывал боль с Koрой.
Но грань между болью и наслаждением была опасно тонкой.
И когда мужчина обхватил ладонью ее затылок, жар, ползущий вверх по его позвоночнику, расплавил эту грань.
Стер ее.
— Закрой глаза, — тихо приказал Эшвин.
Ее пальцы крепко вцепились в его рубашку.
Он не мог сказать ей, что все будет в порядке. Он не будет убеждать ее довериться ему. Был только один способ, который Эшвин должен был предложить ей.
— Тебе нужно кое-что прямо сейчас, Кора, и я знаю, как это осуществить. Но я не буду ничего делать против твоей воли. Это твой выбор.
Девушка села прямо, ее брови изогнулись в замешательстве. Но медленно-медленно она закрыла глаза.
У Эшвина никогда раньше не было роскоши просто изучать ее лицо. Он проследил взглядом по арке бровей, потом по узкой переносице к месту, где вздернутый кончик носа выступал на несколько миллиметров. Дальше вниз, к пухлому изгибу ее слегка приоткрытых губ над деликатной ямкой на подбородке. Он никогда прежде не замечал ее веснушек. Несколько были разбросаны по щекам.
Мужчина дотронулся до одной, и она вздохнула, резко и прерывисто. Потом Кора прикусила зубами нижнюю губу и запрокинула лицо под его прикосновением.
Такая обнаженная необходимость…
Все признаки возбуждения были налицо — порозовевшая кожа, напрягшиеся соски. Частое дыхание. Эта беззащитная открытость была ошеломляющим контрастом по сравнению с тем, как люди скрывали свои эмоции за фальшивыми улыбками и гримасами.
Всего лишь одно касание — и ее тело раскрыло все свои секреты…