Эшвин
Шрифт:
— Да! — пробормотал он ей в шею, как будто услышал эту мысль. Мужские руки прошлись по телу, уже не так нежно, сильнее обхватывая набухшую грудь, большие пальцы безошибочно нашли напрягшиеся соски. Его прерывистое, тяжелое дыхание вторило ее, знаменуя резкий перелом в самообладании мужчины.
Прежде чем она успела насладиться этой лаской, Эшвин наклонил голову и втянул бусинку соска в жадный рот. Ощущения влажного тепла было достаточно, чтобы заставить ее выгнуться, но потом его язык пощекотал болезненно плотный пик. Она вонзила зубы в нижнюю губу, но всхлип все-таки вырвался из ее горла — наполовину протест, наполовину
Он дал ей больше. Зубы задели чувствительный сосок, что вызвало дрожь нервного предвкушения. Мужская рука сжалась у основания хрупкой шеи, удерживая ее на месте, пока он лизал и дразнил ароматную плоть. Ослепительная боль взорвалась, когда Эшвин резко ущипнул плотный пик другого соска, ошеломляя на мгновение. Кора выгнулась, удивленно вскрикнув.
Девушка царапнула ногтями его грудь, пытаясь отвлечься от отчаянной мольбы в своем голосе.
— Этого недостаточно…
— Пока нет!
Все поплыло перед глазами, когда она почувствовала, как Эшвин укладывает ее на спину. Плечи коснулись мягкой поверхности пледа на постели. Мужской рот снова обрушился на мягкие губы на какой-то отчаянный момент. Двигаясь плавно, Эшвин спускался губами вниз по трепещущему телу, оставляя тепло и влажные поцелуи. Коснулся груди, затем опустился ниже, прослеживая языком вокруг маленького пупка.
Эшвин снова расположился между ее ногами, раздвигая их широко и поглаживая внутреннюю поверхность бедер.
— Ты знаешь, что тебе нужно. — Голос вибрировал напротив ее лона, пока пальцы кружили все выше и выше, но не касаясь средоточия жара. — Скажи это!
— Я хочу кончить, — прошептала она. — Мне нужен ты!
Его хватка на бедрах напряглась, всего лишь на мгновение.
Затем он накрыл своим ртом ее холмик. Вдохнул. Да! Запах ее возбуждения перебивал аромат мыла.
Шок едва не сорвал ее тело с кровати. Кора знала, что прикосновение было легким и осторожным — едва заметный намек на скольжение языка по нежной плоти, но это ощущалось совершенно по-другому. Это казалось ослепительным финалом на бескрайнем и бесконечном пути, и она даже не понимала, как сильно жаждала его до этого момента.
Кора должна была прикоснуться к нему, так что она вцепилась дрожащими пальцами в его волосы и рванула короткие пряди. Он низко заворчал в одобрении, вибрировавший звук добавил еще один слой к ярким, интенсивным ощущениям. Выгнувшись, девушка прижалась к Эшвину, пока его пальцы касались ее практически рядом с лоном, поглаживая, а затем снова отстраняясь. Его следующее облизывание стало тверже, глубже…
Безжалостное и неумолимое…
Ни одно любопытство или исследование о том, как это работало в теории, не могло подготовить девушку к происходящему. Koрa ожидала, что он будет внимательным и станет действовать, исходя из ее реакции. Но она и предположить не могла, что ощущение дрожащих рук на ее бедрах заставит возбуждение взметнуться еще выше. Это было не физическое воздействие, хотя он не делал ничего иного, но знание того, как ее удовольствие повлияло на него самого…
Это было поразительно.
Внезапно Кора поняла потребность провести весь день, планируя встречу, потому что речь шла не о планировании вообще.
Это было предвкушение, замешанное на ожидании.
Его язык устремился
Вновь и вновь…
Эшвин держал ее так, что она не могла увернуться, а потом, когда наслаждение переполнило ее — так, чтобы она не могла избежать его языка. Казалось, это должно было расстроить, и даже на секунду так и было, но еще сильнее она жаждала ощущения мощи в его руках, удерживающих ее руки вместе в тот момент, когда она разлетелась на части.
Оргазм, охвативший девушку, было таким же, как в прошлую ночь, быстрым и жестким, удовольствием и облегчением в равной мере. Кора приглушила стон, прижав тыльную сторону ладони ко рту, пока зубы не придавили немного нижнюю губу, чтобы удержать хныканье.
— Не надо.
Отданный шепотом, приказ прошелестел вдоль нежной трепещущей плоти. Эшвин поднял голову, прикосновение большого пальца заменило его язык, скользя без усилий, выводя едва ощутимые круги.
— Не прячь свои реакции. Я хочу их.
— Вечеринка…
— Они не могут слышать нас. — Не в силах сдержаться, он потерся носом о сладкое местечко между бедром и лоном, такое нежное и мягкое. Потом скользнул поцелуем по внутренней стороне бедра. — Прислушайся, Кора. Плотность стен самана приглушает звук. Ты едва можешь слышать музыку.
Девушка чувствовала низкий ритм, вибрирующий через казарму, но не могла различить музыку или шум голосов из основного помещения. Она оперлась на локти и изогнула бровь, с интересом взирая на Эшвина.
— Если ты все еще можешь думать о плотности самана, теперь твоя очередь лишиться рассудка.
Эшвин передразнил ее жест, приподняв темную бровь в ответ. Не разрывая зрительного контакта, он крепче обхватил девушку за бедра и снова опустил голову. В этот раз, когда его язык жестко заметался, шок от удовольствия сплавился с пристальным взглядом. Испытывающим и полным решимости.
Ее руки ослабли, и Кора откинулась обратно на постель, пока он насиловал ее своим ртом. Не было тщательного изучения на этот раз. Не было медлительной нежности. Он использовал свои пальцы, чтобы держать ее раскрытой и жадно пожирал разгоряченную плоть. Его язык метался вверх и вниз, проникая внутрь лона, чтобы раздразнить и распалить. Прежде чем девушка успела отдышаться, он вернулся к клитору — не нежные круги на этот раз, но хищное, безрассудное нападение смертельно голодного самца.
Кора теряла волю, подчиняясь Эшвину. Каждый издаваемый стон, каждый рывок бедер, каждый раз, когда она хватала его за волосы или впивалась ногтями в плечи…
Это было утонченно, на первый взгляд. Изысканно.
Судорожная хватка мужских пальцев. Хриплое урчание стона. Но каждый слой ощущений, пронизывающих ее, казалось, ломал его ледяной панцирь.
Она почувствовала это — сумасшедшее, лихорадочное ощущение покалывания, пока он вел ее ко второму оргазму.
Кора открыла рот, чтобы прошептать его имя, но шепот превратился в сдавленный крик, когда мужчина всосал клитор между губами, плотно прижимая языком. Все тело сжалось в агонии, когда она снова сорвалась через край, корчась на кровати, содрогаясь в каком-то изнеможении, и едва понимала, что это — удовольствие.