Эскортница
Шрифт:
От слов Дмитрия Анатольевича повеяло чем-то дьявольским, страшным. Кровь отхлынула от моего лица так быстро, что я кожей ощутила как бледнею. А тем временем его руки уже до талии задрали подол платья, свободно гуляя по моим бёдрам. Мою почти наготу скрывало не слишком длинное пальто. Хорошо, что в темноте нас никто не видел. Да, и если бы что-нибудь и было видно, то все взоры присутствующих были направлены на ринг. Там Молот с переменным успехом бился за свою жизнь.
«Хлеба и зрелищ!», — ничего не меняется в этом мире. По-прежнему люди готовы платить за гладиаторские бои, чтобы потешить свою низменную звериную сущность.
Соперник Тима… мужчина массивнее и напористее, вроде бы его объявляли, как Крушитель, обрушил на моего чемпиона настоящий град из кулаков. Тимофей потерял равновесие и влетел спиной в клетку.
— Останови, это! — полукриком взмолилась я, но не отвела глаз от почти поверженного Тимофея.
— Зачем? — словно издеваясь, спрашивает он и касается губами моей шеи.
— Это неправильно! Так нельзя! Его же убьют!
— В нашей жизни, Лера, всё неправильно. Даже подзатыльник ребёнку от заботливой матери, — возбуждённо прошептал Хозяин, слегка прикусив мочку уха. — А Молотов сам нарвался.
— Это не он нарвался. Это ты так решил, — пытаясь освободиться от его ласки, я наклонила набок голову. — Ты решил избавиться от него потому что я с ним провела ночь.
— Серьезно? — хмыкнул Хозяин, и рывком прижал мои бёдра к себе. — Ночь провела? И что теперь? По твоему, мне каждого твоего клиента убивать, Лера? Ты и так моя собственность. Когда хочу, тогда и беру.
— Я не твоя собственность! Ты не имеешь права распоряжаться мной! — хотела вырваться, но его руки уж больно крепко держали меня.
— Хорошо, я не имею права на тебя, а Молотов имеет это право? Ты дала ему его?
— Что?
Ничего не понимая, переспросила я и тут же вздрогнула. Тимофей весь окровавленный, но продолжал отбиваться от Крушителя, и между блоками защиты вполне достойно отвечать. Правда, его удары слабели. Противнику каждый раз удавалось устоять на ногах, ни на шаг не отступая от Молота, а только вперёд, вперёд, вперёд…
— А так ты не знаешь? — зашептал Хозяин. — Молоту было ясно сказано: ты моя. Но нет, он не угомонился. Условия мне поставил. Он тебя, Лера, на кон поставил. Этот самодовольный щенок сказал, что если победит — ты его, а если проиграет, то моя. Навсегда моя, Лера. Ну, а теперь скажи мне, правозащитница, твой Тим имел на это право? — на имени Молотова он сделал такой мерзкий акцент, что у меня к горлу подкатил ком отвращения.
— Он ещё не проиграл.
Это всё, что я могла сказать от шока из-за самой страшной правды, которую когда-либо слышала. Мной распоряжались, как вещью, мужчины, которых я видела всего один раз в своей жизни. И ни у кого из них не было права даже ревновать меня! Но это им не помешало назвать меня своей собственностью.
Я разочарованно посмотрела на Тимофея. И в это самое мгновение кто-то будто специально направил прожектор на нас с Хозяином. Мой чемпион… нет уже не мой, до этого отчаянно молотящими ударами начал теснить противника к краю ринга, на секунду отвлекся, посмотрев наверх. Наши взгляды соприкоснулись. Всего миг, но такой долгий для нас троих. Не сомневаюсь, что и Хозяин смотрел на Тимофея, ведь его ласка стала более агрессивной. Напоказ. Он шире распахнул моё пальто и провёл рукой вверх по бедру к животу, а потом, подобравшись к груди, накрыл её своей пятерней.
Всё это застывшее мгновение, я будто видела происходящее со стороны. Боксёр отвлёкшийся на потерявшую стыд пару и роковой удар его противника.
Крушитель ударил с такой силой, что Молот отлетел назад. Ударился спиной о клетку и осел, теряя сознание. Будь здесь хоть какие-то правила, то уже бы выскочил судья, требуя прекратить, но бои без правил на то и бои без правил. Никто озверевшего бойца не остановил. Он забивал до смерти Молота, ломая ему кости, превращая лицо в кровавое месиво. И, когда Крушитель напоследок сломал Тиму позвонки, Хозяин прошептал, играючи касаясь губами моего виска:
— Уже проиграл.
Я ещё не совсем осознала, что именно произошло. Почему толпа внизу орёт, скандируя имя окровавленного победителя-убийцы. Почему дверь клетки открылась и туда зашёл мужчина. Приложив два пальца к горлу Тима, замахал руками. Он позвал не медиков, а крепких парней, которые за ноги вытащили безжизненное тело проигравшего бойца с ринга.
Одна сладкая ночь… моё приятное исключение… молодой чемпион… и просто красивый парень, звонка от которого я ждала долгих десять дней… Его больше нет. Я в нём разочаровалась. Это, правда. Но не настолько, чтобы желать смерти. Такой страшной, безвестной смерти.
— Я тебя ненавижу, — прошептала я, и потоки слёз хлынули из глаз.
Хозяин развернул меня. Сжал рукой моё лицо и, больно вдавив пальцы в щёки, в упор посмотрел в глаза.
— А мне плевать.
Его голос, казался спокойным, но то, с какой частотой он дышал, говорило об обратном. Дмитрию Анатольевичу не всё равно на мои чувства к нему. Злость и ревность рвали его изнутри. Особенно, когда Хозяин увидел мои слезы по мужчине, осмелившемуся бросить ему вызов. И пусть Тимофей проиграл, отдав меня по глупости в вечную кабалу Хозяину, но даже ежу понятно, что насильно мил не будешь. А Дмитрий Анатольевич поумнее ежа будет. И он злился. На меня… на Тимофея… на себя…
— Стас, отведи её в машину, — не оборачиваясь, твердым приказным тоном произнес Хозяин и, пихнув меня в его стальные лапы, добавил. — Я скоро.
Шкаф-Стас, ухватив меня под локоть, поволок в сторону лестницы, потом через весь первый этаж, распихивая вопящую от восторга публику. На ринге снова была бойня. Один парень хотел было возмутиться, когда Стас его задел плечом, но поймав грозный взгляд, ретировался, быстро затерявшись в толпе. Так и выволок меня на улицу. А когда открывал дверь машины, я вырвалась и отступила вглубь импровизированной парковки.