Эскортница
Шрифт:
Сколько таких дур попалось или ещё попадётся на удочку Юсуфа одному богу известно, но я надеялась, что после наших звонков желающих подзаработать мимо кассы агентства станет в разы меньше. Хотя… хотя… хотя… ровно через неделю среди девчат пошли бурные разговоры о мужике настойчиво предлагающем подзаработать несколько сотен долларов. И все девочки, как один, отказывались, даже не вникая в суть да дело предложения. А ещё через неделю вроде бы ажиотажа прошёл и всё вошло в своё привычное монотонное русло. Работа, работа, работа. Мы с Алёной вздохнули с облегчением. Уберегли наших.
Думали, что уберегли…
Я
Уже, правда, не Алёна жаловалась на плохую жизнь, а я. Встретила на днях Хозяина в ресторане. Он сдержанно поздоровался и всё. Меня задела его сдержанность. Мог бы и улыбнуться, а нет! Сказал: «Здравствуй!», и прошёл мимо со своим холуем Стасом. В общем, психовала я, сама не зная на что, пока подружка в психологию не полезла. Мол, я испытываю к Хозяину симпатию, вот и бешусь, когда его вижу. Этакая скрытая любовь. Я отнекивалась до последнего. В моём случае пока нас с Алёной не вырубила лошадиная доза алкоголя в крови, а утром уже и спорить не хотелось. Одним словом похмелье, мамку твою!
Я только потянула за дверную ручку туалета, как оттуда послышалось сдавленное рыдание. Хотела и вовсе отойти, чтобы не мешать девушке плакать, но в самый последний момент сквозь надрывные рыдания пробились слова: «Ну, почему в жизни столько дерьма?!». И мне этот голос показался знакомый. Я приоткрыла дверь, заглянув внутрь. Марьяна!
Моя подруга сидела на кафельном полу и, обхватив ноги, рыдала. Я даже не знала, что она на корпоративе. Если честно, то за все три часа, что он длится, Марьяна не попадалась в моё поле зрение. А, может, я просто была занята своим клиентом, переводя его пьяный бред коллегам. И, кстати, уверена на все сто, что завтра никто из них не вспомнит и половины из того, что происходило в клубе.
— Марьян, что случилось? — спросила я, осторожно протискиваясь в туалет.
Она подскочила и, смотря на меня испуганными глазами, начала быстро растирать ладонями слёзы по щекам.
— Всё нормально, — пробурчала подруга, размазывая остатки макияжа.
— Марьян, я сомневаюсь, что нормально, — настаивала я, подходя ближе к подруге. — Что с тобой происходит?
В последнее время Марьяна вела себя очень странно. Нервничала или впадала в ступор, будто все программы в её голове зависли. Была бы она компьютером, то, несомненно, я отнесла бы её к мастеру, а тут даже не знаешь, как реагировать на частые перепады настроения. К врачу Марьяна вряд ли сама обратиться. Девушка самостоятельная, да ещё и мама.
— Ничего! Ничего не происходит! — закричала она и, закрыв лицо, снова
Я уже сделала шаг, чтобы обнять подругу, но ее мобильный, лежавший на раковине, резко зазвонил. Дисплей вспыхнул знакомым именем Юсуф. Я ни на секунду не усомнилась, какой именно это Юсуф. Да и много ли Юсуфов звонят эскортницам? Судя по тому, что в телефоне Марьяны он был подписан, они уже обсуждали контракт.
Это решение пришло спонтанно. Я мгновенно схватила мобильный Марьяны и, приняв вызов: громко прокричала в динамик:
— Пошёл на хер, Юсуф! Ты мразливый урод забудь этот номер! — и скинула.
Марьяна на секунду опешила, раскрыв рот, а потом зарыдала ещё сильнее, будто я приговорила её к смерти.
— Ты что наделала?! Ты хоть понимаешь, что ты сделала?! — снова оседая на пол, причитала подруга.
— Спасла тебя! — гордо заявила я, опускаясь к Марьяне и пытаясь её обнять.
Подруга отпихивала мои руки и рыдала.
— Ты Соню убила! Ты её оставила инвалидом на всю жизнь!
— Какую Соню? — ни чего не понимая, спросила я.
Первая мысль пришедшая мне в голову была, что некая Соня эскортница попала в переделку, поехав к хозяину Юсуфа.
Сижу на полу и, хлопая ресницами, пытаюсь взять себя в руки, чтобы, как можно, быстрее найти решение, как помочь глупой Соне. Но тут подруга просто убивает меня своей правдой.
— Соня — это моя дочь. У меня были ряженые роды и Сонечке повредили позвоночник. Ей нужна операция, но сделать её могут только в Германии. Я собрала триста семьдесят тысяч евро. Этого мало! Мало денег, — задыхаясь сквозь давящие её слёзы, объясняла Марьяна, — и времени осталось катастрофически мало. Врач сказал, если операцию не сделать в течении года, то надежды, что Соня пойдёт нет. А ещё боли будут усиливаться. Ты, знаешь, как она плачет, когда всё болит! Всё болит, Лера!
Марьяна уткнулась лицом в свои колене, продолжая рыдать, а я почувствовала себя такой дрянью, что даже оправдывать свой поступок не захотелось. Да, спасла Марьяна от лап извращенца, но приговорила её дочь к мучительной жизни. Ну, что я за человек? Влезла туда, куда не просили и вот результат: подруга в слезах, ребёнок без надежды на будущее и полная беспомощность. Денег же нет ни у Марьяны, ни у меня. А ведь будь у меня папкины миллионы, я без ощутимого напряга помогла бы им. И тут меня прошибла ещё и совесть. Ни хрена бы не помогла. Я бы их даже бы не знала. Кутила бы в клубах, бухала и бросала бы деньги на ветер. Мне бы и дела не было до проблем простого народа. Это опустившись на землю, я из эгоистичной стервы стала превращается в человека, у которого оказывается есть зачатки души.
Тяжело вздохнув, я вспомнила папин автопарк. Там одна машина могла бы оплатить две жизненно необходимые операции в любой клинике мира.
— Сколько недостаёт? — пряча виновато глаза, шёпотом спросила я.
— Сто восемьдесят тысяч.
— А отец Сони? Он …
Я хотела поинтересоваться помогает ли бывший муж, но тут же сама осеклась. Раз Марьяна пашет в эскорте и всё время с продолжением, то глупо было предполагать, что папаша хоть немного чешется о здоровье дочери.
— Да бросил он нас, как только узнал, что Соня будет инвалидом. Ещё его мамаша масло в огонь подлила: что Соня на него не похожа, а я нагуляла. Вот с мамой и …, - и она всхлипнула, пытаясь успокоиться.