Эскул. Бытие
Шрифт:
– Дда… Я думал, сбой какой.
– Дебил, сбой у него. Что бы ты без меня делал. В общем, так. Карьера медицинского техника закончена. Можешь конечно рыпнутся в Центр занятости. Но с твоей медицинской историей тебя даже в частную клинику эпиляцию делать не возьмут. В экстремальную медицину, на командировки ты и сам не пойдешь. Нахлебался уже по самые…
– А?..
– Твоей частной практики у любителей ретроконсультаций не хватит даже на деревянный аккаунт!
– Не понял, дядь Миша. Квалифицированные врачи что, совсем уже не нужны?! – начал я закипать.
– Почему
– Дааа… Дела, – только и смог сказать я. – Дед знает?
– Да мы с ним вот уже месяц для тебя выход ищем…
– Партизаны, блин – настроение ушло в минус. Не думал, что работа так была для меня важна. От медицины в ней давно почти ничего не осталось. Только и спасался частными консультациями немногих состоятельных клиентов, любящих «живое» обслуживание.
– Вот такие пироги, Тёма, давай, не затягивай. Ставь электронное подтверждение. Обсудить ещё успеем завтра на даче, – и Михаил Васильевич повернул монитор ко мне. Всё верно, электронное заявление, галочки где надо. Я протянул ладонь к экрану и произнес уныло: «Подтверждаю!».
– Ладно, Артёмий, не кисни, у пенсионеров, говорят, жизнь только начинается.
Я практически не помнил, как спустился в вестибюль на лифте, медленно спустился по ступеням к парковке энергокаров. На улице шёл снег, праздничный такой, крупный, новогодний. Редкость по нашим временам. Забыл вызвать энергокар заранее, поэтому минут десять пришлось помёрзнуть. Даже как-то легче стало. На вопрос ИскИна в машине об адресе доставки отстранено ляпнул: «Домой!». На что ИскИн задумчиво помигал светодиодами и тронувшись с парковки невозмутимо попросил уточнить. Пришлось уточнять. Ехать домой смысла никакого. Поеду-ка я к деду! Надо ситуацию обмозговать. Ехать в это время к нему на энергокаре – это, как минимум, 2 часа. Поэтому, весь в раздрае, плюнув на всё, вошёл в Игру с транспортного терминала. Ну здравствуй, Игра, я снова припёрся!
Глава седьмая
Как и напросился, отправили снова в каземат. Даже руки, после того как я подписал долговые расписки у секретаря, аккуратно связали. Только обычной веревкой, а не Путами Дракона. Штука дорогая, подотчётная.
Тюремщик в этот раз сопровождал меня в одиночестве. Тот самый, косноязычный простак, который получил от меня золотой. Спускался по каменному ходу привычно, как домой. Заботы реала отодвинулись куда-то далеко, раздражение начало стихать. Все больше распирало любопытство, что же
– Вот, значица, пришли ваше эльфийшество, – прошамкал тюремщик, открывая скрипучую решётку. Я плюхнулся на подстилку из гнилой соломы и попытался устроится поудобнее.
– Эта, значится, ваше эльфийшество, я, это, хотелось бы получить, – тюремщик замер в подобострастном полупоклоне перед решёткой.
– Чего получить? Рожа твоя наглая! – с недоумением воззрился я на него.
– Ну как же, обещались давеча, за услугу ещё пять золотых. Получить бы, с нашим удовольствием, – тюремщик и вовсе занял уж унизительную позу, заглядывая мне в глаза. И тут я поймал себя на том, что с самого порога тюремного коридора все время вглядываюсь в камеру напротив, но ничего не могу рассмотреть, более того, совершенно ничего не слышу. День клонился к вечеру и солнце освещало тюрьму через узкие окна у потолка гораздо лучше. Камера была пуста!
– Ааа, ну, конечно, я и забыл! Я выполню своё обещание. Как звать тебя, мой новый друг?
– Эфраимом матушка назвала! – расплылся в щербатой улыбке тюремщик.
– Только вот в чём загвоздка, Эфраим. Руки у меня связаны, а деньги достать я со связанными руками не смогу.
– Так это мы с удовольствием, просовывайте, ваше эльфийшество, между прутьями, давайте! Я с радостью просунул руки, которые Эфраим ловко освободил и снова занял позицию слуги. Я кряхтя стащил второй сапог, упёр каблук в основание одного из прутьев надавил, и – вуаля, теперь окончательно лишился нормальной обуви.
– Изволь получить, Эфраим, – и я отсчитал в его потную ладошку причитающееся вознаграждение.
– Премного благодарен, эта, ваше эльфийшество! Чем могу ещё помочь, если что, завсегда, значится, так!
– А и можешь, Эфраим, – мне вдруг внезапно пришла идея. – Ты давно в этой тюрьме служишь?
– Да, почитай, четырнадцатый год пошёл, и уж пять лет, как старшим надзирателем, вот! – лицо его вновь расплылось в самодовольной улыбке.
– И, наверное, всех узников помнишь? А, Эфраим?
– Ну, эта, за всех может и не поручусь, но главных злодеев всех знаю! – гордо похлопал себя по лбу тюремщик.
– Да ладно, заливаешь, Эфраимка. Их же тут тысячи перебывало! – решил я разогреть его интерес. Ну никак не поверю!
– А проверьте, ваше эльфийшество!
– А и проверю! Даже об заклад побьюсь! На десять золотых. Здесь, в этом каземате была эльфийка. Высокородная. С татуировкой Черной Лилии. Помнишь такую?
Эфраим вдруг побледнел так, что это стало заметно даже при освещении подземелья. Его рука непроизвольно дёрнулась к вороту рубахи, и он отшатнулся от решётки.
– Чур ммменя, эта…, как не помнить, бббыла такая, – что-то поплыл мой тюремщик. Надо подбодрить, и я позвенел монетами в кулаке.
– Ну-ну. Эфраим! Рассказывай давай. Будет интересно – получишь пятьдесят золотых.
Как и во все времена, алчность победила. Озвученная сумма излечила старшего надзирателя от столбняка. На щеках вновь появился румянец, глазки заблестели, дыхание участилось.
– А я – чё, я – ни чё, ваше эльфийшество. Раз вы с пониманием. Только просьбочка у меня – вы уж меня не выдавайте, ну всё, что я расскажу – енто только для вас, со всем уважением, значица, вот.