Эскулап Лопатов вне закона
Шрифт:
– Я так и предчувствовал, что тебе, Алевтина придётся по душе полезная информация. Но напоследок я ещё кое-что расскажу. Совсем немного.
– А надо?
– А как же иначе-то?
Алевтина устало село на стул.
В дубовом бору между деревьями с корзиной, наполненной мухоморами и прочими несъедобными грибами, бродил Мурашов
Он был переполнен сентиментальными чувствами и флюидными потоками нахлынувшей любви к удивительному живописному предгорью. Подошёл к огромному, в четыре обхвата,
– Здравствуй, богатырь таёжный!
– И я тебе желаю здравствовать!– послышался глухой, но громкий голос.
– . Как живётся-можется? Откройся, путник!
Из дупла, наверняка, многовекового дуба медленно выползла крепкая коричневая ладонь, которую, не успев закрыть рот, в тихой, но упорной панике Мурашов, всё же, пожал. Затем, улыбнувшись стайке разноцветных здешних уток мандаринок, сельский врач и одновременно заядлый грибник, как сноп, упал прямо на корни мощного дерева, местами торчащими из-под земли. Не всегда же обязательно находится в стоячем положении, когда имеется полная возможность полежать.
Но относительно довольно быстро он, всё-таки, пришёл в себя. Правда, получилось так, что сделал это Мурашов только для того, чтобы снова, тут же потерять сознание. Для этого имелась основательная и веская причина.
Над ним наклонился седобородый человек в белых одеждах: в широких полотняных штанах и рубахе с поясом, в такого же цвета летних туфлях. Собрав последние остатки силы воли, Мурашов, в конце концов, не сразу, но пришёл в себя и даже встал на ноги.
– Я узнал вас, Игнат Аркадьевич, – прошептал Мурашов. – Вы доктор медицинских наук, профессор Лопатов. Больше десяти лет тому назад вы в одном из медицинских университетов Дальнего Востока параллельной России заведовали кафедрой анатомии человека. Многие знают и помнят профессора Лопатова.
– Весьма приятно это слышать, молодой человек, – улыбнулся бородач. – Но мне совсем не понятно, почему вы резко впали в застенчивость и в глобальную скромность. Ваша потеря сознания с чем-то связана?
– Связана. Дело в том, уважаемый Игнат Аркадьевич, что, когда вы были живы, мне и моей жене Алевтине уже очень даже давно, приходилось слушать ваши лекции по анатомии человека и на некоторые другие темы.
От неуёмной радости выпучив глаза, Лопатов высоко подпрыгнул над землёй. Держал бы он в руках специальный шест для прыжков в высоту, то, возможно, его избрали бы в самые главные депутаты по спискам… партийным.
В свою очередь и Мурашов тоже совершил прыжок, но в длину. Он предполагал, что от вампира, выбравшегося из гроба, а потом из дупла, не следует ждать ничего хорошего. Во всяком случае не следует наивно верить, что подобного рода субъекты угощают всех поголовно шоколадными конфетами и медовыми пряниками.
– Ура! На ловца и зверь бежит! Ты, как раз, мне и нужен, – завопил Лопатов. – Я вспомнил! Ты – Филипп Мурашов, способный студент. У меня хорошая память, представь себе. А сейчас, без сомнения, ты – сельский врач. Угадал?
– Нуда!
– Я категорически возражаю против ахинеи, которую ты несёшь, Мурашов! Я даже протестую против такой постановки вопроса и неверного, антинаучного определения категории моего физического состояния!
– Но я в своих утверждениях основательно опираюсь на фактический материал.
– На какой ещё фактический материал? Ты же, чёрт возьми, Филипп медик, врач, материалист! Что за чепуху ты городишь? Ты хотя один раз в жизни видел вампира?
– Нет. До внезапной встречи с вами не видел.
– Какой я тебе вампир?
– Я не знаю, какой. Я в классификации вурдалаков и упырей совершенно не разбираюсь. Но если вы сожрёте лечащего врача-хирурга из славного села Синие Быки, то лишите медицинской помощи несколько тысяч человек. У нас ведь почти город или, в крайнем случае, посёлок городского типа.
– Твоё поведение меня раздражает и настораживает, – Лопатов пальцами правой руки почесал бороду. – Ты меня пугаешь, Филипп! Я должен тебя съесть?
– Ну, может быть, не целиком сожрать, а только мою кровь выпить. Это однозначно. Правда, имеются у нас в селе и другие медики со специальным высшим образованием.
– Не сомневаюсь.
– Предполагаю, что они… на вкус тоже хороши или даже лучше, чем я.
– Ты рассуждаешь, Филипп, как сектант.
– К тому же, среди них много таких, которые больше уважают не пациентов, а их деньги. Наличными. Их можно жрать. Правда, и тоже жалко. Пусть они хреновые, но люди. А я – настоящий и талантливый врач.
– Жуткое самомнение! Полное отсутствие скромности! Разве я тебя и всех вас этому учил?
– А чего скромничать? Я уверен, что без меня селу не очень хорошо будет. Моя супруга Алевтина и ещё несколько самоотверженных, славных врачей не справятся с огромным объёмом работы. А сейчас вот, под каждым кустом затаился брендовирус. Он почти такой же страшный и непредсказуемый, как гражданская война.
– Под каждым кустом, Филипп, затаился проходимец на проходимце.
– Предупреждаю вас, Игнат Аркадьевич, что я не только хирург, у меня – широкий профиль. А если вы хотите мне что-то сообщить, то давайте сядем друг от друга подальше, и я возьму в руки вот эту большую палку. Так надёжней будет. Я буду бороться за свою жизнь до последней капли… крови. Мы, Мурашовы, народ героический.
Пожав плечами, Лопатов устроился в метрах пяти от собеседника на стволе поваленного дерева. Мурашов нашёл пенёк, довольно удобный для сидения. Поднял с земли и сухой дубовый сук. Он твёрдо решил, в случае необходимости, активно и храбро сражаться с вампиром
На пороге дома Мурашовых всё ещё стоял Веткин. Никак не мог уйти. Жестикулировал руками. Говорил. Скромная и культурная Алевтине вынуждена была слушать бред старика, но только до тех пор, пока не лопнет её терпение. Но её внутренний и внешний протест, пусть медленно, но нарастал.