«Если», 1998 № 09
Шрифт:
Здесь диапазон велик — от графоманских Петуховых до деловитого Головачева.
Разумеется, во вторжении американского легиона не все плохо — есть чему поучиться. Только, к сожалению, американец, уверенный, что живет в пупе мира, никогда не будет учиться у нас, хотя ему бы это не помешало.
«Американская волна» нашей фантастики, за малым исключением, куется вовсе не фантастами, а деловыми писателями без призвания. Такие писатели легко переходят из одной «комнаты» в другую, с одинаковой бодростью выковывая нетленку приключенческую (теперь это именуется триллером) или фантастическую, которая не становится фантастикой, так
Русской литературе вообще не свойственно материться. Разумеется, время от времени в ней вспыхнет Барков или Ерофеев, но эти исключения общего закона не нарушают. Если я иду мимо пивной и слышу, как собеседники изъясняются «ненормативной лексикой», я понимаю, что у них, бедных, просто нет нормальных слов (болел, когда их в школе проходили) для выражения чувств. Американская же массовая литература придумала «миллеровский» набор словечек, которые стали как бы знаковым языком для поп-кино и поп-литературы. Этих слов в нормальной жизни никто не употребляет (за исключением наших алкашей и подонков), но «крутой» детектив их должен произносить, иначе его крутость окажется под сомнением.
В том потоке современной отечественной фантастики, которая отправилась «американизироваться», принципы «в крови и сперме» получили карикатурное преувеличение. Откройте Псурцева или Бушкова, а также следующего по этой дороге легионера, чтобы погрузиться в не привычную для русского читателя атмосферу словесной дряни. Причем надобности в том нет, зато издатель и оптовик, продающие свои книжки молодым людям, вполне довольны.
Мне эта ситуация кажется фиктивной. Мы ведем себя, как мальчик, придумавший страшную историю, всем ее рассказавший и потом умерший от страха, потому что сам в нее поверил.
«Фак ю!» — рычит мелкий гангстер в американском фильме или боевике.
Американцы читают эту литературу и пропускают мимо очей (ушей) этот колорит. Надеюсь, читатели мои, знакомые с англичанами или американцами нормального социального уровня, знают, что в порядочном обществе никто никого не «факает».
Наши писатели, желающие продать свою книжку лучше американской, мучительно набирают жалкий список маргинальных слов и начинают убеждать самих себя, что их сограждане обожают поговорить на тему «трахаться или погодить».
Обратите внимание, в той ветви русской фантастики, которая, условно говоря, родилась под крылом Бориса Стругацкого и существует в Питере, писатели отлично обходятся русским языком, но они и живут в мире нашей фантастики. (Я сейчас вообще не говорю о фэнтези — это особый и интересный разговор.)
И вот материал начинает мстить, он вырывается из-под контроля, он заявляет: «А я больше и не фантастика!»
Можно привести примеры?
Учтите, что я не обвиняю и не критикую, я просто пытаюсь для себя самого понять логику работы тех или иных литературных механизмов.
Примеров много, и я специально выберу два из них, потому что они относятся к творчеству писателей вполне достойных, ибо сапожники в джинсах неинтересны, потому что они плохие писатели.
В первом номере журнала «Империя», вышедшем в Киеве и заслуживающем, по-моему, того, чтобы кто-то из критиков обозрел его и отдал должное труду редакторов и авторов первого украинского журнала, я прочел рассказ.
Фамилия
Майк и Джонни (а может, Вася и Петя) ушли на танке в самоволку, трахались, блин, матюгались, как положено, потом совсем с катушек долой — стали из танка лупить куда ни попадя — то в Храм Христа Спасителя, то в Пентагон. Вот и вся, мать твою, история.
Я никак не пойму, зачем Хаецкой угождать понятию американизированной жизни владельца лотка с прокладками. И я заподозрил, что Хаецкая — не фантаст по своей натуре. Написать фантастический рассказ, в котором нет ни одного фантастического образа и хода, это ведь тоже требует выдумки, но выдумки иного рода. Мне кажется, что по умению вести сюжет Хаецкая — автор приключенческий или детективный, и попытка взять «американский» антураж и трахнуть в эту самую, чтобы получилась фантастика, к желанной цели не приведет. Я могу ошибиться в оценке Хаецкой, как нефантастического писателя, но в оценке конкретного рассказа я уверен.
Иной эффект дала «американизация» в романе Александра Мирера «Мост Верразано» в серии «История XXI века» издательства «Вагриус».
Хочу внести полную ясность. Я считаю, что Александр Мирер — один из лучших ныне действующих русских фантастов. Его и наша беда в том, что он пишет и мало, и нерегулярно. Еще несколько лет назад он был убежден и убеждал окружающих в том, что никогда больше не возьмется за перо. К счастью, взялся.
Писательские возможности у Мирера великолепны. Фантаст он от Бога и обладает способностью идти впереди времени (в нашей отдельно взятой стране), за что всегда испытывал неприятные свойства косых административных взглядов. Он удостоился даже рекорда среди коллекционеров «рамочки» в Детгизе: «Дом скитальцев» был выкинут из этой самой «рамочки», а надпись на титуле снять забыли. Несчастные собиратели сами переплетали роман, чтобы поставить на соответствующую полку.
Для меня встреча с «новым» Мирером — событие. Я плохой читатель, у меня мало фантастов, которых я читаю для собственного удовольствия. Мирер — мой писатель.
А дальше случилось вот что: роман я прочел не отрываясь, чего и вам желаю, все в нем сделано на совесть. И в то же время по мере того, как я читал его, я все более удивлялся. Это не роман русского фантаста, каковым является Мирер. Это открытая схватка с американцами на их бейсбольном поле, причем наша команда набрала все возможные очки за одним исключением: она выиграла не ту игру. Мирер написал не фантастический роман, а американский триллер, доказав этим янки, что мы и в бейсбол можем играть не хуже мистера Смита. Более того, это не роман о XXI веке.
Когда-то, лет двадцать назад, в нашей фантастике была такая манера: мы пишем о проклятом Западе, который бурно загнивает, потому что в нашей благостной жизни нет конфликтов и проблем. Даже вполне приличные фантасты — Днепров, Гансовский и Варшавский, не говоря о коллективном Багряке — буквально паслись на капиталистическом асфальте, который был не капиталистическим асфальтом, а социалистическими джунглями. Ни черта те фантасты о Западе не знали.
Но теперь-то никакой нужды в камуфляже нет! Да и отношение у Мирера к «стране Желтого дьявола» вполне нормальное — знает он эти Штаты, бродил, вероятно, по ним, разговаривал с живыми буржуями и классовой ненависти к ним не питает. Весь этот роман, со всеми потрохами, можно было бы написать на русской почве. Уж такому мастеру это нетрудно сделать. Ан не пожелал…