«Если», 2003 № 12
Шрифт:
Пришел черед медсестер в салатовых комбинезонах. И я улыбнулся им, как старым знакомым. Я к ним привык. Почти каждое мое задание заканчивалось интерьерами в салатовых тонах и лицами этих милых девушек. Я их почти любил, хотя они и дырявили меня инъекторами.
В общем, точно я знал лишь одно — компьютер перестал психовать. Почему его расклинило, я не имел понятия. Оставалось набраться терпения и дождаться, когда кто-нибудь мне все объяснит. Поэтому я спокойно закрыл глаза и доверился добрым ангелицам.
Вечером я проснулся почти новеньким. Потянулся до приятного хруста в костях и выкарабкался из восстановительной
Словно в ответ на мои мысли тихонько скрипнула дверь, и в палату вошел Ефимыч. В руке он держал букет белых японских хризантем.
Значит, Феликс не соврал насчет крутого спеца.
— Пройдемся? — предложил шеф.
Мы выбрались из здания и устроились на прогревшейся за день ферме транспортера.
— Я верил, что ты именно тот человек, и ты победил, — без предисловий сказал Петр Ефимович. — Возможно, твоим именем назовут новый парадокс. Парадокс Филимонова — как тебе?
— Да. Звучит, — сказал я, недоумевая. — Значит, вы узнали, от чего компьютер сошел с ума?
Шеф начал издалека.
— Чем, на твой взгляд, машина отличается от человека?
— Человек ошибается, а машина нет, — озвучил я прописную истину.
— А как пишутся программы?
— Да чего там писать? Давно проверенные стандартные процедуры повторяются в разных комбинациях. Чаще всего надо только шапку дописать…
— Так, — согласился шеф. — И это огромное число стандартных процедур рано или поздно должно превратиться в некий гипотетический программный код! Поскольку все процедуры безупречны и безошибочны, поскольку они на разных машинах повторяются миллионы раз, общий код тоже получается безупречным! Но представь, что в результате этих бесчисленных повторений сложилась некая сверхпрограмма!
— То есть в недрах машины родился дракон?
— Да! И перевел завод в режим глухой обороны. Дракон защищал рудокопов! Представляешь? Это не было ошибкой. Он не сомневался, что защищает людей.
— От кого?
— Ни от кого! — развел руками Ефимыч. — Защита без нападения! Сверхкорректная программа привела к сверхкорректным действиям!
— Интересно, — кивнул я, ожидая дальнейшего.
— Посмотри на эти звезды, на цветы, на скалы, — улыбнулся шеф.
— Что ты увидишь в них? Каждый лепесток, луч, даже россыпь камней продолжает своими очертаниями бесконечную цепь превращений всего Мироздания.
— Это что-то из дзен-буддизма? — спросил я, зная пристрастие шефа к Востоку.
Но он продолжал:
— Искусственный мозг создавали по жестким, четко описанным правилам. И в силу этого его действия тоже носят четко очерченный, ограниченный характер. Человек же, как и все живое, возник в результате случайной мутации. Его порождающей силой была случайность! Ошибка!
— И? — все еще не понимал я.
— Бывает, люди совершают ошибки. Но ошибка ошибке рознь. Иногда всем только кажется, что человек ошибается! На самом же деле его действия подчинены сложнейшим закономерностям. Вырванные из контекста, они могут казаться ошибочными, но это не так! Они несут в себе больше, чем просто действие для решения конкретной задачи. А машина может решать только конкретную задачу конкретными средствами. И рано или поздно
Я ошалело смотрел на шефа, решая, не издевается ли он.
— Дело в том, что твои действия выглядят ошибкой только в узком срезе событий, — сказал он. — А если смотреть глобально, то это и был единственно верный поступок. Ни одна машина такого не просчитает и за миллион лет.
— Так что же я все-таки сделал?
— Ты ошибся при написании процедуры.
— Ну уж нет! — возразил я. — Я скопировал ее со своей машины! Мне пришлось перебить только шапку.
— Ты действительно ошибся всего в одном знаке, но этот знак не относился к программному коду, поэтому компьютер никак на твою ошибку не отреагировал.
— Что же тогда? — растерялся я.
— А что у тебя было по русскому языку? — хитро прищурился Ефимыч.
— Трояк… — нахмурился я.
— А как пишется слово «репейник»? — продолжал издеваться шеф.
— Ри… ре… — я задумался, не зная, что выбрать.
— Хорошо, что у тебя был трояк, Филимонов! Очень хорошо! Потому что «репейник» пишется через «е». Но если бы ты написал правильно, мы бы сейчас тут не сидели и не смотрели на эти замечательные звезды. Потому что иного пути прорвать оборону не было!
— Вот черт! — сказал я и вспомнил, как садился вчера на эту злополучную планету.
Вспомнил весь нелепый, перепутанный день, начиная с перегоревших батареек и сломанной бритвы.
— Решили, что планета теперь так и будет называться, — подытожил разговор Ефимыч, похлопывая меня по плечу. — Планета Рипейник.
— Похоже, историю можно считать оконченной, — сказал я. — Но меня мучает один вопрос.
— Какой?
— Ошибся я или нет?
Я посмотрел на разгоревшиеся звезды. Забавно было представить себя крохотной библиотечной процедурой в огромном компьютере Вселенной. Нас миллиарды — таких процедур. И каждая написана с небольшой безобидной ошибкой. Наверное, потому все и работает уже многие миллиарды лет.
НФ-факты
Даже в 1920-е годы, когда уже были известны работы теоретиков космонавтики Циолковского, Оберта, Годарта, Валье и других, описания полетов на космических кораблях в фантастических произведениях были далеки от достоверности, что вполне простительно — ведь космонавтика в те годы была областью исключительно теоретической. Ну а такой «мелочью», как состояние невесомости во время полета, фантасты и вовсе пренебрегали. Что уж тогда говорить о космической НФ, рожденной в веке девятнадцатом!