«Если», 2004 № 04
Шрифт:
— Мне казалось, ты думаешь, будто ты человек, — сказал робот голосом Кин.
— И что? Есть вещи, которые не в силах изменить все мыслители во всех мирах. Даже вместе взятые.
— Cogito ergo kung, — сказал робот. — Прошу вас, следуйте за мной.
Час спустя они по-прежнему продолжали идти за провожатым. По решетчатым мосткам над обширными металлическими шахтами, по магистральным туннелям, где приходилось втискиваться в боковые ниши, уступая дорогу гигантским грохочущим машинам. Один раз маленький робот зазвал их на платформу
Потом робот повел их по узеньким дорожкам, проложенным между высокими башнеобразными машинами, которые то и дело бухали.
— Креллы, — произнесла Сильва.
— Что?..
Шанда усмехнулась.
— Марко, разве ты никогда не видел «Запрещенную планету»? Очень популярное человеческое кино. Они делали римейки пять или шесть раз… Знаешь, в одном я сыграла эпизодическую роль! Еще до того, как поступила в колледж.
— Не могу сказать, что припоминаю.
— Ну, в основном мне по роли приходилось ломиться в двери и громко рычать, но зато у меня была своя гримерная. То есть пополам с одним роботом-человеком.
— Ты имеешь в виду андроида?
— Нет, андроидами как раз были все остальные актеры. Но в сценарии значился один робот, и они не смогли подыскать на эту роль такого робота, который… Словом, чтобы тот походил на робота, когда изображает робота, если ты понимаешь, о чем я. И поэтому им пришлось нанять человека. Так вот, там была безумно впечатляющая сцена внутри огромной машины, которую соорудили креллы, и та машина сильно смахивает на здешние. А креллы, заметь, вымышленные существа, которых сценаристы придумали исключительно в целях…
Она замолкла, увидев выражение лица Марко.
Кунг тяжело вздохнул.
— Мы слишком долго были среди людей, ты и я, — сказал он шанде. — И мы подхватили эту заразу. Чисто человеческое безумие!
— Но ведь тебя воспитали на Земле, Марко? Разве ты не юридический человек?
— Да, так записано в моих документах. Они остались на орбите, в аварийном модуле, и не могу сказать, что это меня огорчает.
Сильва хмыкнула.
— Что ж, можешь считать себя космополитом.
— Ну, если ты сумеешь объяснить значение термина, боевая подруга…
— Это добровольный отказ мыслящего индивида любого происхождения от собственной узкорасовой идентификации в пользу всеобъемлющей вселенской общности разумных существ.
Марко презрительно фыркнул.
— Ничего подобного это не означает! Это значит, что МЫ учимся говорить на языках, с которыми справляется обезьяний голосовой аппарат, и МЫ приспосабливаемся к их обезьяньему обществу. Ты хоть раз в жизни видела человека, который вел бы себя, как кунг или шанд?
— Нет, — сказала Сильва, — никогда не видела. Но, с другой стороны, это Кин Арад вырвалась на свободу, а я и ты остались в закрытой камере. Люди всегда берут на себя ведущую роль, они всегда получают то, что желают. Я люблю людей. И всей моей расе нравятся люди. Возможно, будь все иначе, шанды вообще не выжили бы в Галактике… Что это?
Марко проследил за ее взглядом. Примерно в полумиле от них, над сборищем машин размером с целый
— Гм… Общепланетный кофеварочный аппарат? — рискнул предположить кунг.
Сильва окликнула маленького робота, который бойко катился впереди. Тот, развернувшись, подъехал, и она указала ему на столбообразную конструкцию из светящихся сфер, уходящую в потолок колоссальной внутренней каверны диска.
— Это несложное устройство, — сказал робот голосом Кин, — предназначено для разогрева каменных пород выше точки плавления и последующего выброса полученного расплава под давлением в несколько атмосфер.
— Для чего? — спросил ошарашенный Марко.
— Для вулкана, — пояснил робот.
— Как! — воскликнул Марко недоверчиво. — Неужели куча машинерии занимается только тем, что обеспечивает диску действующие вулканы?.. Это же безумие!!!
Робот развернулся и снова покатил вперед.
— Ты уверен? — произнес он голосом Кин. — Интересно, что ты скажешь, когда увидишь спецмашины для землетрясений?
Их путешествие в чреве диска длилось около двух суток. Иногда они ехали, скорчившись на плоских платформах, которые катились по низким туннелям с удручающей медлительностью, но гораздо чаще просто шли пешком. Карабкались по вертикальным лесенкам, балансировали на узких карнизах. Перебегали опрометью огромные сортировочные депо, где субдисковые машины с грохотом носились туда-сюда по неотложным делам.
Время от времени они набредали по пути на автобуфетчики, которые выглядели неуместно в этом сумасшедшем подземном мире. Они сияли вызывающей новизной на фоне всего, что их окружало: пускай ухоженное и отремонтированное, но, несомненно, старое и сильно изношенное.
Марко заговорил на эту тему, когда они с Сильвой отдыхали, сидя на полу и прислонившись спиной к буфетчику.
— Я тут подумал, — сказал он. — Знаешь, если бы люди на диске совершили индустриальную революцию, а потом заглянули вовнутрь собственного мира… Да их хватил бы апоплексический удар!
Сильва прожевала очередной кусок того, что кунг не без оснований определил как слегка обжаренную шандятину.
— По-моему, эти строители диска проявили удивительную халатность, — сказала она, — позволив делу собственных рук впасть в подобное запустение. Я заметила немало неработающих устройств, которые со всей очевидностью сломались. Уж конечно, их можно было починить?
— Кто отремонтирует машины, которые должны заниматься ремонтом? — риторически вопросил Марко. — Такой гигантский и невероятно сложный механизм, как диск, за первую же сотню лет должен был пережечь чертову уйму всяких предохранителей. И что ты будешь делать, когда у робота, который ремонтирует машины, которые производят детали для автоматической сборки роботов, починяющих автоматы, которые штампуют эти самые предохранители, внезапно разлетится в куски ведущая шестерня?! Короче, если нет возможности получать периодическое сервисное обслуживание со стороны, диск в конце концов сломается окончательно.