«Если», 2006 № 07
Шрифт:
Гарниш обернулся к Макаби.
— Жаль. Если бы вы все помнили, было бы приятнее. Видимо, придется довольствоваться тем, что я сам вам все расскажу. Когда закончу, естественно.
Макаби разозлился. Он поднялся и посмотрел Гарнишу в глаза, сверху вниз — старик был ниже него.
— Доктор, я принял ваше приглашение, потому что вы обещали обсудить возможность моего восстановления в должности. Вы сказали, что можете это устроить благодаря своему положению на факультете. Но я вижу…
Гарниш жестом остановил его.
— Как
Макаби удивили эти слова. Он пробормотал:
— Все хорошо, не жалуется. Правда, ей пришлось пойти на работу из-за моего…
— А ваш сын?
Макаби непонимающе посмотрел на старика.
— У нас нет детей. Мы решили не заводить ребятишек, пока не появится постоянный доход. — Он оправился от удивления. — Доктор, я настаиваю…
И опять Гарниш жестом велел ему замолчать.
— Достаточно. Время пришло. Вновь.
Даже не извинившись, он вышел из комнаты. Его шаги гулко раздавались в просторном коридоре.
Макаби был ошеломлен грубостью и эксцентричностью Гарниша. Затем его снова охватила злость, и он резко поднялся со стула. Когда он достиг дверей столовой, у него закружилась голова, в ушах раздался пронзительный свист. Пытаясь ухватить рукой ускользавшую створку, он упал. Комната начала растворятся в воздухе; цвета и предметы сливались в какой-то кошмарный суп, который помешивала космическая рука. В вихре пронеслось лицо Кэролин. Она плакала, и слезы превращались в ручейки крови. Ураган оторвал ее от Джеймса и потянул вниз, в неведомую белую пустоту.
Тик-так.
Она берет в руки часы — и начинает дрожать. Чувства, эмоции то ли приходят извне, то ли рождаются внутри нее. Вскрикнув, она опускается на пол и в слезах умоляет, чтобы это прекратилось. Все останавливается, но лишь когда она уже обессилела от борьбы. И тогда она видит образы, слышит звуки, чувствует запахи, прикосновения, как волны забытых снов. Снов о человеке, которого она любила. О ребенке. Об их ребенке.
Она разжимает руку. Часы падают на ковер. Она пытается понять, куда пропал этот человек, что стало с ее сыном.
Доев последний кусочек пирога, Макаби положил вилку на стол. Дворецкий в униформе быстро убрал посуду и приборы. Макаби поднял голову и с удивлением обнаружил, что взгляд Гарниша, сидящего на другом конце стола, прикован к нему.
— Вы голодны, Макаби? — в глубине его глаз, казалось, затаилась усмешка.
— Родерик! Не смущай нашего гостя! — Кэролин встала со стула и улыбнулась Макаби. — Я оставлю вас одних. Родерик после обеда курит сигары, а я так и не смогла привыкнуть к их запаху.
Макаби посмотрел ей вслед — больно и в сердце пустота. Как будто отняли что-то, принадлежавшее ему. Почувствовав на себе взгляд Гарниша, Макаби пробормотал:
— Пожалуйста, извините меня, доктор, я давно уже так не обедал.
— Давно.
Макаби помолчал в замешательстве.
— Я не помню, чтобы когда-нибудь бывал у вас в гостях.
Гарниш усмехнулся.
— Сегодня мы обедаем уже в третий раз в этот самый день. Хотя… — он замолчал и обвел рукой богато отделанную столовую, — обстановка значительно улучшилась по сравнению с нашим первым обедом.
Макаби уставился на него. Гарниш поднялся, посмеиваясь.
— Пойдемте в библиотеку. Пора открыть истину.
Прихрамывая, опираясь на палку, Макаби вышел вслед за Гарнишем из столовой. Хозяин остановился у двери в библиотеку.
— Прошу прощения, я забыл, что вы хромаете из-за травмы. Мне казалось, должно было зажить.
Макаби попытался скрыть боль, но лицо его исказила гримаса.
— Теперь меня мучает артрит коленного сустава.
В просторной комнате Гарниш указал на кожаное кресло с высокой спинкой. Усевшись рядом с Макаби и положив ноги на пуфик, он достал сигару из кармана пиджака.
— Ужасно, эта катастрофа! Хотя вам, можно сказать, повезло: вы выжили. Как хорошо, что с вами не было жены.
Макаби посмотрел на картину, висевшую над камином: в бархатном кресле сидит Кэролин, одетая в синее вечернее платье, за ней стоит Гарниш в смокинге. Макаби невесело вспомнил, что когда-то собрался сделать предложение Кэролин, если его жизнь устроится, но затем судьба отвернулась от него. Он посмотрел на Гарниша.
— Вы ведь знаете, что я никогда не был женат.
Гарниш с цинизмом изучал лицо гостя.
— Ах, да. Как глупо с моей стороны! — он закурил сигару и поудобнее устроился в кресле. — Ну, а теперь мой рассказ. На самом деле три рассказа, хотя третий вы все еще помните, и я не буду вам этим докучать.
— Все еще помню… О чем вы?
Гарниш ухмыльнулся, глядя на гостя сквозь дым сигары.
— О вашей жизни, Макаби, или, вернее, о трех жизнях, две из которых больше не существуют.
Он отложил сигару и достал из кармана мужские наручные часы, поглаживая их, как любимое домашнее животное.
— Представьте себе, что какое-то событие навсегда меняет вашу жизнь: все, чем вы могли быть, кем могли стать. Вы бы, наверное, запомнили это событие, да?
Макаби почувствовал себя сбитым с толку. И еще он ощутил, как в нем рождается страх. Необъяснимый страх. Он судорожно сглотнул, но промолчал.
Поглаживая часы, Гарниш продолжал:
— Вы бы вспоминали об этом событии с радостью или с сожалением, в зависимости от того, как оно изменило вашу судьбу. Мы с вами, Макаби, пережили три таких события в один и тот же день. Все эти события были очень разными, но они одинаково влияли на наши судьбы. Они означали счастье для меня и несчастье для вас.