«Если», 2008 № 04
Шрифт:
— И чем он не угодил графине?
— Опять же это только слухи. Что-то насчет дележа собственности, но я ничему подобному не верю. Он был упрям, своеволен, спесив. Она, как вы сами видели, иногда выглядит рассеянной, временами словно не в своем уме. Так что, скорее всего, их разлад не более чем конфликт характеров.
Астольфо снова вынул алмаз, поднес к свету и принялся осторожно поворачивать.
— Жаль, что графиня не позволяет более тщательно исследовать его под лупой ювелира, — пробормотал он.
Кробиус расплылся в медленной улыбке:
— Что касается этого… — хмыкнул он и вынул
С этими словами он вручил лупу Астольфо.
Лично я как должное принимал то обстоятельство, что мастер теней был к тому же еще и признанным экспертом по драгоценным камням, как, впрочем, и в области многих других искусств и ремесел.
Он продолжал изучать предмет, то поднося еще ближе к свету, то удаляя, снова и снова переворачивая, и выражение его лица из встревоженного становилось озадаченным. Под конец он даже стал напевать что-то себе под нос: верный признак того, что наткнулся на сложную головоломку.
Наконец он почти с благоговением уложил алмаз на фиолетовый бархат.
— Какой позор, если такая редкость окажется орудием зла, — вздохнул он.
— Вы так думаете? — прошептал я.
Не отвечая, он обратился к Кробиусу:
— А вы, синьор, верите, что так оно и есть?
Старый придворный дернул себя за бородку.
— Сегодня все мои ответы — это признание в собственном невежестве, — сообщил он. — Честно говоря, не знаю.
— Мы с Фолко должны навести справки, — решил Астольфо. — На библиотечных полках моего дома наверняка найдется несколько полезных томов. Если вы, Кробиус, отведете нас обратно, в коридор шепчущихся теней, оттуда мы легко найдем дорогу домой.
— О, подобные трудности вовсе ни к чему, — отмахнулся старик. — Есть другой выход, гораздо более короткий и приятный.
— Спасибо за вашу доброту, — кивнул Астольфо, — но, к сожалению, мы должны вернуться тем же путем, каким вошли. У этих теней наверняка найдутся тайны, которыми они жаждут поделиться.
— Думаю, вряд ли от них можно узнать что-то ценное, но буду рад проводить вас.
Он неторопливо направился к двери. В парадном зале уже не оказалось графини, а ее стул-трон был отставлен к стене. Несколько оживленно болтавших гостей, из тех, кто развлекается дольше и уходит позже всех, не обратили на нас внимания. У двери в коридор Кробиус с поклоном распрощался.
В то время я ездил на сером в яблоках кобе [1] , характера мирного и покладистого. Мой громоздкий коллега переросток Мютано выбрал эту лошадку по кличке Торта из конюшни Астольфо и передал мне с мимолетной сардонической ухмылкой, означавшей, что он доверяет мне самое смирное животное, поскольку с более резвым я просто не справлюсь. Как раз в этом он ошибался, но я смиренно принял поводья и постарался как можно лучше ухаживать за кобылкой. Сразу было заметно, что у Торты имеются свои преимущества. Пусть она не способна лететь быстрее
1
Порода коренастых верховых лошадей. (Здесь и далее прим. перев.)
По пути в особняк Астольфо неожиданно свернул в сторону и, не оборачиваясь, махнул рукой, очевидно, давая знать, что скоро вернется. Я заметил, что он выбрал дорогу в Тардокко, — но кто знает, какие дела ждали его там? День перевалил на вторую половину, и солнце уже садилось за крыши оживленного портового города. Люди старались поскорее закончить дела, предвкушая вечерние развлечения.
Я поставил Торту в стойло, обиходил и пошел прогуляться по двору. Лето в этом году выдалось раннее, и деревья, травы, даже редкие кустарники, любимцы Астольфо, цвели и зеленели.
Я вдруг подумал, что хозяин, должно быть, отправился за советом к одному из друзей, скорее всего, прославленному ювелиру. Может, и мне заслужить его похвалу, постаравшись за это время узнать кое-что о драгоценных камнях? Поэтому вошел в дом, направился в обширную библиотеку Астольфо и сразу бросился к тем полкам, где хранились книги о камнях. К этому времени я уже успел немного познакомиться с прекрасным собранием книг и рукописей, хотя в глубине души знал, что Астольфо вряд ли с этим согласится. По-моему, он считал меня чуть более образованным, чем кобель коротконогой гончей.
Прошло долгих три сезона, с тех пор как я вломился в этот дом в надежде стать вором, а потом и учеником мастера теней. Мои мечты сбылись — и принесли с собой куда больше горестей, чем я предполагал. И все же я знал о камнях достаточно, чтобы сразу заглянуть в последнее издание Великого Альбертуса, а затем, следуя его указаниям — в руководство Родиуса «Камни, светящиеся и прозрачные» и в трактат Кассарио «Огненные опалы и карбункулы».
На страницах последнего труда я и нашел древнюю историю синьоры Эрминии. Эта баронесса всегда носила в волосах ослепительный опал. Великолепный молочный камень в точности повторял смену настроения своей таинственной хозяйки: ярко сверкал, если она веселилась, посылал в воздух красные огни, если она впадала в гнев, и затуманивался, будто мутная лужа на дороге, если она плакала. Когда на склоне лет ее сердце было разбито неверным любовником, опал треснул и развалился на пять частей, выплеснув напоследок все цвета и исторгнув из несчастной леди последний вздох. И едва душа покинула баронессу, все пять камешков превратились в темно-серый порошок, как и иссохшее тело самой Эрминии.
Я немедленно задался вопросом, может ли быть применима эта история к нашей графине, и когда упомянул об этом Астольфо, тот не стал с ходу отвергать мою теорию. Он разыграл неслыханное удивление, застав меня в библиотеке, однако предупредил, что изучение драгоценных камней — дело сложное и неверное.
— Предрассудки и суеверия, окружающие драгоценные камни, влекут за собой столько же сплетен и слухов, сколь и репутация светской красавицы. Чем тверже ее добродетель, тем отчаяннее работают злые языки. Так вот, самый яркий и чистый алмаз может считаться гибельным для своего владельца.