«Если», 2010 № 11
Шрифт:
— Нет.
— Был когда-то такой аппарат, который регулировал движение автомобилей.
— Автомобилей… Сколько же вам лет? Вы, должно быть, очень старый. И говорите совсем как «ультра». Но вы же не из этих, верно?
Ортенсия была сильно напугана. Она бы, наверное, убежала от него, но на улице еще опаснее, чем дома.
— Возможно, когда-то я относил себя к «ультра». А теперь какой смысл быть «ультра» или кем-нибудь еще? Разве в мире остались люди моложе двадцати лет? Единственным видом, который способен давать потомство на этой планете,
Он спохватился, что говорит бессвязно и слишком взволнованно, и умолк.
— В конце концов, это было не так уж противно, — сказала Ортенсия. — Вы уверены, что мой муж не вернется?
Мортелл дважды кивнул. Но женщина ничего не видела в темноте.
— У меня еще есть надежда, — сказала она.
— Надежда на что? — спросил Мортелл. Помолчав, он добавил: — Мне пора. Не могу находиться так далеко от дома.
— Не уходите! Мой муж отправился на поиски динамита, чтобы взорвать наш дом!
— Да что вы! Думаете, нам так повезет? После неудачи со стрихнином?
— Если динамит не взорвется, можно попробовать жевать его, — пролепетала она.
— Это не здесь, — тихо сказал я.
Однако таксист услышал меня:
— Но я привез вас по адресу!
И все-таки это был не мой дом. Я сосчитал руками прутья в решетке забора. Их оказалось всего девять.
— Послушай, приятель: ты, как и я, заблудился, просто не хочешь признаться.
— Я знаю город, как свои пять пальцев!
— Не валяй дурака! Я живу не на твоей ладошке.
Таксист цокнул языком и издал звук, который, видимо, означал смешок. Потом рванул с места на такой скорости, что я с трудом сумел удержаться на сиденье, вцепившись в талию мальчишки.
Мортелл едва волочил ноги, пробираясь сквозь окружавшие его расплывчатые тени — такие пухлые и черные, что, казалось, они способны бесследно поглотить целую толпу.
Дойти или не дойти — вопрос не в этом, думал Мортелл. Вопрос — зачем?
Ему становилось все труднее переставлять ноги. Нарастающее ощущение опасности заставляло волосы на затылке вставать дыбом. Он вытянул руки перед собой и сам себе показался смешным и похожим на сомнамбулу. Однако он сумел сделать еще несколько шагов. Потом остановился, чтобы поправить носовые фильтры. Ему вдруг пришла в голову мысль, что если он вдохнет окружающую его мерзость, то немедленно умрет. А почему бы и нет? Он и так уже мертв. Ему казалось, что на всей планете остаются лишь он, еще какой-то бродяга и фильтры. Пусть токсиконы получат в наследство всю Землю.
Он потрогал пластиковую маску, на которой крепились фильтры, и пробежал пальцами по ремешкам, соединяющимся на затылке. Последнее слово техники. Точнее — предсмертный хрип…
Мортелл задержал дыхание и улыбнулся. Неловко двигая пальцами, расстегнул застежку и резко сорвал с себя маску.
Сделал глубокий вдох. Легкие свистели и
Граница между мирами токсиконов и обычных людей была весьма условной, так что переход из одной группы в другую осуществлялся вполне естественным образом. Любой мог испытать соблазн поверить, что обычные люди превращаются в токсиконов в заброшенных телефонных будках, как это делал легендарный Кларк Кент, чтобы стать Суперменом. К сожалению, случаи обратного превращения не были зафиксированы, и до сих пор остается загадкой, когда и как токсиконы перешли к размножению половым путем.
П.Смутц. «Токсиконологическая иллюстрированная энциклопедия»
— Стой! Да остановись же!
Таксист завез меня куда-то за город, слишком далеко от знакомых мест. Тут даже смог казался не таким плотным.
— Ну, что еще? — Шофер остановился и обернулся ко мне.
Он оказался зрячим. У него были зеленые глаза и пронзительный взгляд. Этот взгляд и отсутствие зубов придавали мальчишескому лицу сходство с каким-то монстром. Таксист издал смешок, и тогда я окончательно уверился в том, что передо мной не обычный человек, а токсикон. На его груди виднелся отличительный знак секты.
— Ты обманывал меня! — воскликнул я.
— С самого начала, — спокойно подтвердил он.
— А форма Профсоюза таксистов…
— Какие же вы глупые — люди! «Форма»! — передразнил он меня. Достал откуда-то баночку подзола и стал поедать его, окуная пальцы в черную смесь, как в сметану. — Да снимите вы эту маску!
— Ты что, с ума сошел? Если я сниму маску, то умру!
— Токсиконам маски не нужны. И, кстати, обращайтесь ко мне на «вы»!
— На «вы»? С какой стати?
— У нас строгая иерархия, — пояснил токсикон, облизывая пальцы. — А поскольку я только что завербовал вас, то отныне вы мой подчиненный.
— Ах ты, молокосос! Я тебе покажу — «подчиненный»! — выпалил я, бросившись на парня.
Токсикон попятился и той же рукой, которой он доставал подзол из банки, одним рывком сорвал с меня маску. Я рухнул лицом вниз и, прежде чем потерять сознание, ощутил, как в мой рот льется струя жидкого каучука.
Мортелл продолжал брести, обессиленный и изможденный. Всё казалось слишком далеким и безвозвратно утраченным. Мир, каким он его знал в молодости, жена, Ортенсия, попытки покончить с собой, неизменно завершавшиеся неудачей, токсиконы… Нет, токсиконы были рядом. Всего в одном шаге…